Глава VII. СКАЛЬПЕЛЬ И КОСТЫЛЬ

Зимой у нас быстро темнеет. Игорь сидит за уроками, Лина, придя с работы, что-то готовит на кухне, а я хожу, вернее, ковыляю в брусьях. За окном темно-сиреневые сумерки, совсем как на картинах Моне или Ван Гога. Вдали сияют подвешенные в пространстве гирлянды электрических огней, изредка разорвет мглу стремительная электричка, отмельтешит желтыми окнами и исчезнет.

Лина накрывает на стол, я сажусь в коляску, мне помогают снять аппараты. Приходит Игорь, и мы усаживаемся за “чай с разговорами”. Темы у нас каждый раз меняются, все мы любим театр, живопись, поэзию, обсуждаем прочитанные книги.

— Ну как, нравится тебе “Лезвие бритвы”? — спрашиваю я Игоря о книге писателя-фантаста Ефремова, которую посоветовал ему прочесть.

— Не могу от нее оторваться — так интересно. Слушай, пап, а почему спинальников не лечат так, как делают это в книге профессор Аствацатуров и Гирин?

— Видишь ли, у парализованных женщин, которым Аствацатуров и Гирин возвращают движения с помощью сильного душевного потрясения, были не травмы спинного мозга, а функциональное расстройство нервной системы.

— Не понимаю, в чем тут разница...

— Как тебе объяснить? Ну, например, представь только что собранный на заводе телевизор. Если его включить, то картинка будет искажена или вовсе отсутствовать, хотя все детали целы. Это функциональное расстройство, его устраняет квалифицированный настройщик.

— Иногда и в настроенном телевизоре пропадает изображение, — замечает Лина.

— Тут свои причины. Одна из возможных — опять же функциональная: например, где-то нет контакта, лампа отошла от панели. Тогда можно попробовать рискнуть — стукнуть крепко сверху по корпусу, и есть небольшая вероятность, что контакт восстановится. Так в книге Аствацатуров и Гирин, создав шоковую ситуацию, замкнули бездействующий контакт в головном мозге тех женщин. Это жестокий метод, но при функциональном расстройстве он может все-таки привести к успеху даже тогда, когда другие методы бессильны.

— Ну, а спинальники, почему их не лечат шоком?

— Потому что тут причина органическая, как если бы в телевизоре перегорел трансформатор, стучи не стучи — не поможет, надо либо его перематывать, либо ставить новый. Понятно?

— Самую малость,— говорит Игорь.— И все же почему так трудно вылечить спинальника?

— Восстановление поврежденных нервных путей, называемое регенерацией, если оно не идет само собой, пока искусственно не получается.

— Так, может, не чинить старое, а поставить новое, — говорит Лина.

— Ты это о пересадке? Пересадка органов и тканей требует еще исключительно тонких и сложных исследований. Наверное, когда-нибудь будут подсаживать в спинной мозг человеку его собственные здоровые нервные проводники, взятые из другого места тела, или поставят трансплантат, заимствованный у другого человека, как при пересадке сердца. А может быть, скорее всего, создадут искусственную компактную нервную сеть, над которой работают биокибернетики. Все это — дело будущего, а сегодня только мечта. Я допиваю свой чай и продолжаю:

— Вот я часто мечтаю. Когда-нибудь явится гений, на которого после долгих исследований и размышлений снизойдет озарение, как оживить или заменить погибшую нервную клетку. Я не могу столь ярко вообразить большего счастья, чем счастье спинальника, после десяти-пятнадцати лет беспомощности и боли, отчаяния и надежд вдруг обретшего движение и здоровье обычного человека. Иногда я представляю себя этим гением, этим Иисусом Христом, воскрешающим Лазаря, как сам стал бы здоров, вылечил бы всех своих друзей и товарищей: Галю, Лелю, Аллу, Свету, Валерку и Эмиля, Гену, Леву, Резо, Эдика, Гурама, Мишу, Витю — всех спинальников на земле до единого. А потом бы мы устроили всемирный съезд и на нем только и делали, что шли бы все вместе со своими близкими и друзьями, разговаривали, пели, плясали и шли бы, шли и шли...

— Такое ощущение счастья, — говорит Лина, — люди испытали в День Победы.

— Победа над злом всегда вызывает чувство огромного счастья и ликования. Когда люди узнали о создании вакцины , против полиомиелита — детского паралича, они заполнили улицы Чикаго радостными толпами. Такие же праздники будут, когда найдут средства лечения сердечно-сосудистых заболеваний, рака, преодолеют трудности регенерации нервных клеток.

— Ты, пап, ничего не придумаешь: все медики ничего не могут, а ты — инженер.

— Насчет меня ты прав, эта моя мечта бесплодна, а медики обещают, что к две тысячи сотому году научатся излечивать любую болезнь. Но ведь может такое произойти раньше! Я и сам теперь жалею, что не стал медиком.

— Странно и непонятно нам, несведущим в биологии,— говорит Лина,— почему из черенка развивается дерево, вместо оторванного хвоста у ящерицы вырастает новый. Помнишь, мы читали, что юноше приживили отрезанную циркулярной пилой кисть и пальцы на ней обрели подвижность, — значит, и нервы срослись.

— Есть еще более поразительные примеры. Я знаю, что полностью перерезанный спинной мозг рыб или некоторых видов земноводных регенерирует, а человек в этом отношении устроен хуже рыб. О рыбе позаботилась природа, а человек должен исцелить себя сам.

— Теперь среди медиков одни женщины, им до всего не додуматься,— изрекает Игорь.

— Ну, не скажи. Мария Кюри, Софья Ковалевская, академик Кочина — таким талантам только позавидуешь. Мне кажется, что прогресс в медицине идет медленнее, чем хотелось бы, в частности из-за позднего становления медика как самостоятельного ученого — возраст великих открытий быстро проходит.

— Верно, — отзывается Лина, — сколько пишут про юные таланты в математике, физике, искусстве, а в биологии — не слыхать. Сколько вокруг физико-математических школ, а биологическая на весь Питер, кажется, одна.

— Среди медиков самые юные дарования — это бабки, лечащие травами, вроде той, что нам дала настойку,— ехидничает Игорь.

Тут мы все оживляемся и начинаем вспоминать настойку, которую привез мне отец в бутылке из-под “Портвейна”. Заплатил он за нее пятерку бабке, которая уверяла в волшебных свойствах ее зелья. Когда настойку наливали в столовую ложку, сразу прибегал кот Василий: с возбуждением ждал пролитых на пол капель, затем тщательно вылизывал это место на полу, валился на спину и начинал по нему кататься. Обычная валерьянка в настойке делала с ним чудеса и потешала все семейство. Только мне зелье не помогло.

Когда происходит несчастье и человек становится инвалидом, он отдает себя полностью и с надеждой в руки медиков. От них он ждет облегчения своих страданий, исцеления и утешения, с ними проходит вместе долгий и мучительный путь медицинской реабилитации. И оттого, какой рядом врач, что он за человек, во многом зависит судьба больного человека.

...Лежа на волжском берегу со сломанной шеей, под палящим солнцем, измазанный в глине и песке, я увидел склонившееся надо мной встревоженное женское лицо. Оказалось, что неподалеку отдыхала и загорала молодая женщина из Ленинграда, с дочерью лет пяти. Звали эту женщину Анной, и была она врачом-невропатологом. Почуяв беду, она сразу же поспешила на помощь. По ее указанию меня уложили удобнее, еще несколько минут ей понадобилось на то, чтобы выяснить всю тяжесть травмы. Ни на секунду она не отошла к своей девочке, испуганно стоявшей в отдалении, пока меня не отнесли на связанных веслах в лодку. Анна шла рядом, бережно поддерживая мою голову.

Потом она пришла ко мне в куйбышевскую больницу и, так как верил я в нее безмерно, как в талисман, согласилась присутствовать на операции. Снова она держала мою голову и, когда хлынуло что-то горячее по плечу, шептала мне какие-то слова, а какие, не помню. Последний раз Анна навестила меня в Ленинграде и исчезла, оставив глубокий щемящий след в моей душе. Так и осталась она добрым гением, явившимся в самое трудное мгновение. Она ушла, когда опасность миновала.

Куйбышевские и ленинградские врачи сделали все, что было в их силах, и я смог покинуть больничную палату. В Саках моим лечащим врачом была Александра Александровна Лаврова. Это человек, связавший всю свою жизнь без остатка с лечением, я бы сказал, с врачеванием спинальников. Она так и говорит:

— Больше всего нам нужно опасаться таких-то осложнений...

—Мы должны приспособиться и научиться все возможное делать самостоятельно.

— Мы можем работать и жить полнокровной интересной жизнью...

При этом она не отделяет себя от спинальников, в любых ситуациях, если того требует справедливость, выступает на их стороне. И больные люди питают к ней чувства благодарности, любви и глубокого уважения.

Такие же благородные качества отличают врачей, с которыми мне довелось встретиться за долгие годы после травмы. Э. И. Александрова, О. Н. Генкель, Е. М. Калюжная, О. Г. Коган, Э. Я. Кодола, Г. А. Коротич, А. В. Лившиц, Н. Е. Мольская, 3. Э. Неймане, В. М. Угрюмов, Т. В. Ульянова, И. П. Шевцов, С. Л. Яцук и множество других врачей — это истинные подвижники медицинской реабилитации спинальников.

Вместе с врачами неоценимую и самую насущную помощь оказывают нам медицинские сестры, методисты ЛФК, массажистки и санитарки, которых мы кличем ласково нянями. Этим замечательным в большинстве своем женщинам мы обязаны своим самочувствием, от них зависят и наше здоровье, и наши успехи.

Однако современная медицина, несмотря на всю свою мощь и достижения, пока что не в состоянии полностью излечить некоторые чрезвычайно сложные заболевания.

Спинальники, выйдя из клиники или больницы, не прекращают искать пути к полному выздоровлению. На первых порах все надежды связываются с целебными свойствами грязей, причем стараются испробовать разные, едут в Саки, Славянок, Кемери. Некоторые добираются даже до Нафталана, хотя там спинальнику совсем трудно из-за отсутствия ухода. Далее каждый действует в меру своей фантазии и веры в то или другое средство. Одни принимают курсы иглоукалывания, других жалят специально приобретенные пчелы, третьи обращаются к гомеопатам, а потом все вместе переключаются на народную медицину. Затратив порядочно средств, объездив города и веси, иные во всем разуверяются, иные продолжают надеяться и искать.

Я тоже многое перепробовал: грязи, разные виды электростимуляции мышц и тазовых органов, гомеопатические лекарства, настои трав и мумиё. К разным средствам у меня свое отношение. Раньше я жаждал принять как можно больше грязей. Но потом понял, что грязи сильно действуют на весь организм и не всегда положительно. Чрезмерное увлечение ими может впоследствии ухудшить сердечную деятельность.

Все лечебные процедуры мне не повредили, но и не дали существенного улучшения двигательных способностей. За все время после травмы у меня появились только мизерные движения в пальцах одной руки, на другой они вначале периодически появлялись и пропадали, пока не исчезли совсем. И все-таки я считаю, что даже мне, не говоря уже о тех, у кого есть явные признаки восстановления, различные курсы лечения помогли, укрепили мой организм, действующие мышцы стали сильнее, а самое главное, болезнь не так заметно прогрессирует.

Написал эти строки, и у меня возникло тревожное чувство: не вызовут ли они мрачные мысли у человека со свежей травмой, не лишат ли надежд, если он посчитает, что и его в будущем не ждет коренное улучшение здоровья?

Нет, никогда не теряйте надежды на лучшее. У каждого своя судьба, свой характер травмы.

Я видел девушку, игравшую в волейбол, бегающую и прыгающую за мячом, а некогда, по ее словам, она была полностью парализована. Ее спинной мозг тогда был в шоковом состоянии, постепенно шок прошел, не оставив органических изменений.

Я видел шейников и спинальников, которые ходят без аппаратов, опираясь на палочки, а до этого они несколько лет (!) не могли самостоятельно передвигаться. Причем некоторых я встречал не один раз и воочию видел колоссальный прогресс в их мобильности.

Все это так. Но я видел и тех, кто в ожидании чуда выздоровления бездействовал, искал утешения в вине, утрачивал волю и интерес к окружающей жизни. Они прислушивались только к тому, что происходит внутри их собственного организма.

Эмоциональный и умственный распад страшнее физического, и ему нужно противостоять в любом случае, при любых обстоятельствах. Для этого необходимо тренировать свое тело, развивать ум, учиться действовать в изменившихся условиях, а не откладывать это на лучшее будущее.

После первого этапа особенно ценно лечение в специализированных спинальных санаториях. Бытует мнение, что если у инвалида после санаторного лечения нет значительного улучшения в восстановлении движений, то ему незачем в дальнейшем ездить на курорт. Это неверно, так как без лечебной поддержки само существование многих инвалидов невозможно. По-моему, нужны реабилитационные отделения и центры разного типа, где по характеру травмы и “по способностям” инвалиды получали бы лечение, отдых, профессию. Многих бы вообще удовлетворили специально благоустроенные пансионаты и кемпинги в тех же районах целебных грязей, где они могли бы жить сами или с родственниками. Тогда бы не все стремились в санатории, и каждый человек со свежей травмой принял бы в срок лечение.

Строительство реабилитационных центров без грязелечебниц и пансионатов экономически выгоднее новых санаториев с грязе- и водолечебницами, хотя количество инвалидов сейчас столь велико, что любое новое заведение не сумеет принять всех нуждающихся и желающих туда попасть. Когда я пытаюсь разобраться, действительно ли все сопутствующие недуги, что перенес я и мои товарищи, неизбежны, то прихожу к убеждению, что нет, многие из них вполне устранимы. Только спинальник и его близкие должны как можно раньше получить о них представление, узнать, как с ними бороться.

Даже в самый тяжелый, начальный, период после травмы можно избежать пролежней путем более частых смен положений тела, растирания его камфарным спиртом, с помощью поролонового матраца, подкладок специальной формы и надувного круга.

Правильное положение конечностей, регулярный контроль, пассивные и активные движения во всех суставах предупредят появление контрактур. И, пожалуй, самое важное — это антисептика и предохранение от простудных заболеваний. В тех случаях, когда необходимо промывание мочевого пузыря, все должно быть исключительно стерильно, на что не всегда обращают внимание даже сестры в больницах и санаториях. В этом отношении исключительно осторожна моя жена, уберегшая меня от многих осложнений. Все это не простые проблемы, но остальные еще сложнее.

Проблема регенерации спинного мозга стара, как мир, и неизвестно, когда она решится в стенах лабораторий. Пока что это мечта, и неясно, осуществима ли она вообще, хотя очень хочется быть оптимистом. Современная медицина во многих случаях сохраняет спинальнику жизнь. Все больше и больше становится инвалидов-хроников, соответственно растет число людей, занятых уходом и лечением. Вся эта масса народа ждет и с надеждой встречает сообщения об удачных операциях и новых веяниях в лечении спинномозговой травмы.

Тяжелые физические и моральные мучения приносит спинальнику расстройство тазовых органов. Оно переживается многими более сильно, чем даже утрата движений. Кроме нарушения нормальной функции почек и мочевыводящей системы, часто возникают воспалительные процессы и образование камней. Это бич для подавляющего большинства спинальников. Периодически я тяжело болею, выручают только промывания мочевого пузыря и антибиотики. Чего я только не принимал: бисептол, неграм, невиграмон, фурадонин, 5-нок, цепарин и даже мумиё. Я постоянно пью отвары трав: толокнянку, спорыш, пастушью сумку, полевой хвощ, петрушку, грыжник, можжевельник, с осени мы заготавливаем клюкву и бруснику.

Я бесконечно, мучительно размышлял о медицинской реабилитации, о преодолении рубцовой ткани, образовавшейся в месте травмы спинного мозга. Как соединить разрыв нервной сети? Ведь в теории автоматов уже разрабатываются нервные сети. Я читал, искал, но решения не находил.

Мне как инженеру значительно ближе другая сторона реабилитации спинальников, а именно техническая — создание различных протезов, механизмов и средств, облегчающих приспособление инвалида к окружающей среде, дающих ему относительную свободу. Вот уж где, по-моему, заключены неисчерпаемые возможности.

Главным и самым массовым средством передвижения для инвалидов является кресло на колесах, так называемая инвалидная коляска. Хорошая коляска — это ноги инвалида, на ней он может с удобством работать, бывать на улице и в кино, в театре и в музее. Но для этого она должна иметь небольшие габариты и вес, высокую надежность и проходимость, удобство посадки и эстетический внешний вид.

Сейчас в мире существуют десятки принципиально отличных друг от друга конструкций: комнатные и для улицы, с ручным приводом или двигателем, складные, вмещающиеся в багажник автомобиля, и шагающие по лестнице. Самые простые из них передвигает посторонний человек, самые сложные имеют двигатели и электронную систему управления от голоса или дыхания.

И все-таки до сих пор нет ни одной конструкции, полностью удовлетворяющей инвалидов.

Моя складная коляска днепропетровского завода неоднократно ломалась. Она имела явный конструктивный недостаток. Куйбышевскую комнатную коляску мне трудно передвигать даже по гладкому полу. Я обменял ее у своего сакского товарища на коляску львовского завода. Она значительно лучше — легче в ходу, удобнее для пересадки, но выполнена недоброкачественно, с большим производственным браком. После множества доработок сейчас она меня устраивает.

Коляска рижского завода КК-1 вообще не годится для самостоятельного передвижения. Такая неудачная конструкция могла появиться только по недоразумению.

Внешний вид большинства выпускаемых колясок столь непривлекателен, что сколько-нибудь самостоятельные инвалиды хотя и с большим трудом, но предпочитают обходиться без них. У тех же, кто вынужден ими пользоваться, они вызывают на людях стыд, а у здоровых людей, наверное, чувство жалости и содрогания.

Существующая рычажная коляска для меня недоступна, так как с тяжелой травмой и при малой силе в нее не забраться и из нее не выбраться — таково уж ее устройство. Глядя на кадры старой кинохроники, нетрудно заметить, что наша теперешняя рычажная коляска почти не отличается от тех, в каких перемещались инвалиды первой империалистической войны.

Инвалиды с нетерпением ждут коляски, отвечающей всем современным требованиям к транспортным средствам. Такие коляски могли бы быть быстро созданы, если использовать опыт создания лучших зарубежных образцов, а проектирование и изготовление сосредоточить в технически передовой отрасли промышленности, например, на заводах автомобильной промышленности. В конце концов, ведь основная масса пополнения инвалидов в последние годы связана с автомобильными катастрофами, поэтому было бы справедливо, если бы заботы по созданию современной инвалидной коляски приняли на себя автомобилестроители.

Если инвалидная коляска — это все равно что ноги для инвалида, то личный автомобиль для него — крылья. С автомобилем жизнь инвалида меняется коренным образом, на второй план отходят физкультура, чтение книг и другие увлечения, но зато появляется новое, вернее, возвращается прежнее чувство свободы. С утра до вечера он несется в железном потоке, всегда среди людей, на вольном просторе. Уже объезжены дороги родной области или края, для лечения в санатории он отправляется на своем “Запорожце” или “Москвиче”. Ему доступны будут морские пляжи, где можно загорать под обжигающим солнцем, дышать опьяняющим воздухом.

Поездки эти дают незабываемые впечатления.

Автомобиль, как известно, приносит кроме радостей много забот даже здоровому человеку, а инвалиду тем более. Ручное управление требует особой тренировки, особых навыков, с ним можно справиться, имея крепкие руки и сильные мышцы корпуса тела. Мои товарищи, спинальники, уверенно водят свои машины. Зная свои возможности, они аккуратны и осторожны, поэтому аварии у них случаются реже, чем у здоровых водителей, но они подчеркивают, что ручное управление нужно совершенствовать. И путей тут несколько, например, создание приставки к коробке скоростей с целью ее кнопочного переключения, дублирование управления, чтобы ручной привод не препятствовал обычному управлению машиной здоровым человеком.

По общему мнению, наиболее удобны машины с высоким сиденьем, достаточно мощные и надежные малолитражки типа “Москвич” и “Жигули”. Ведь спинальник во время длительных поездок не выходит из машины размяться, следовательно, ему нужно удобное сиденье, которое бы его не стесняло. Поэтому многих не устраивает мотоколяска — в ней трудно разместиться, да и в дальнее путешествие в ней не отправишься. Неудобства и длительное пребывание за рулем могут сказаться на здоровье инвалида и в первую очередь привести к образованию пролежней, так что надо быть очень осторожным.

Интересно наблюдать, как существенно владение автомобилем влияет на психику и поведение инвалида. С ним он становится самостоятельнее, увереннее в своих силах и, я бы сказал, жизнерадостнее. С ним он не столь сильно чувствует свою ущербность. А это очень здорово, когда среди тягот и боли появляется просвет, несущий бодрость и радость.

Я внимательно слежу за всеми техническими новинками, которые находят или могли бы найти применение в жизни спинальника. Широкую известность получил разработанный в нашей стране биопротез предплечья. Искусственная биорука пишет, берет предметы, ее “учат” реагировать на механическое усилие и тепло, а управляется она биотоками того человека, которому придана.

Американскими учеными создана система “экзоскелетон”. Она предназначена для усиления естественных реакций здорового человека и состоит из 46 шарниров с сервомеханизмами. Будучи надетым, экзоскелетон не стесняет движений и, управляемый биотоками человека, развивает усилия, значительно превышающие естественные.

Если представить себе подобную систему для движения конечностей спинальника, то она займет промежуточное место между биопротезом и экзоскелетоном — руки и ноги искусственные спинальнику не нужны, они у него свои, но ему нужен механизм, приводящий их в движение под его контролем. Например, для механизма, переставляющего ноги у спинальника со здоровыми руками, его собственные руки могут служить “задающим” устройством, то есть необходимые биопотенциалы для сервомеханизмов ног могут сниматься с мышц рук.

Сейчас много пишут, что космическая медицина находит применение в лечении спинальных больных. В институте хирургии имени А. В. Вишневского применялись послеполетные профилактические костюмы космонавтов. Они, оказывается, полезны и спинальникам при переходе после длительного лежачего состояния в вертикальное положение. В таком костюме, встав на ноги, спинальник не теряет сознание, как было это когда-то со мной. Бегущую дорожку, которую используют космонавты на орбитальных станциях “Салют”, применили для лечения послеоперационных больных с травмой позвоночника в Центральном институте травматологии и ортопедии.

Эти опыты вызывают оптимизм, лишь бы нужная работа не закончилась вместе с защитой очередной диссертации, а нашла широкое применение в клиниках и санаториях.

В наше время появились механизмы совершенно нового типа — манипуляторы, педипуляторы и манипедипуляторы. Эти механизмы имитируют работу рук и ног. Уже осуществляются эксперименты по использованию их для нужд инвалидов. Мы надеемся, что и космические вездеходы для передвижения по другим планетам помогут нам преодолеть лестницу в доме, чтобы выбраться на улицу и ходить по нашей земле.

Порукой этому смелость и энтузиазм ученых и изобретателей, инженеров и самих спинальников в борьбе с тяжелым недугом.

Техника при реабилитации может сделать почти все! Это мое глубокое убеждение. Но для создания такой техники нужны люди, высококвалифицированные специалисты, руководимые крупным ученым и организатором. Без хорошей организации дела не обойтись, так как сложности проблем реабилитации велики и требуют концентрации сил множества специалистов различного профиля.

Да, будущее светло и прекрасно, но как смириться с настоящим? Днем и ночью обдумываю я самые фантастические варианты, мысленно проигрываю все события с момента травмы и до сегодняшнего дня.

После удара головой о дно резанула единственная мысль — нужно барахтаться и не идти ко дну, не захлебнуться, ребята вытащат. И они вытащили и сразу сообщили на катер, чтобы шел на другой берег и вызвал “скорую помощь”. Дальше все расплывается... А сегодня в мечтаниях моих события принимают иной оборот.

...Через десять минут в воздухе затрепетал вертолет и, развернувшись, приземлился на берегу. Открылись двери, и санитары вынесли блестящую прозрачную капсулу, открыли ее и осторожно вложили в нее неподвижно лежащего человека. Капсулу тут же герметизировали, внесли в кабину и подключили к системе охлаждения. Через некоторое время пострадавший погрузился в состояние анабиоза.

— Порядок,— сказал врач,— теперь необратимые изменения в спинном мозге приостановлены.

Выслушав сбивчивый и взволнованный рассказ очевидцев происшествия, врач уточнил, сколько времени прошло с момента травмы, и разрешил взлет.

— Всем от винта! — скомандовал пилот. Вертолет оторвался от земли и взял курс на аэропорт. Через несколько часов сверхзвуковой самолет приземлился в столице, капсула с больным была осторожно перегружена в специальную машину и доставлена в Нейрохирургический центр. Там уже знали, что должен поступить очередной ныряльщик с травмой спинного мозга, и готовились к его приему. Незамедлительно началось обследование. Капсулу свободно поворачивали, так как человек в ней полностью фиксировался. С помощью интроскопа Ощепкова врачи приступили к обзору шейного отдела спинного мозга.

На экране появилось цветное голографическое изображение пораженного участка тела, одновременно через транслятор шла запись информации в блок памяти ЭВМ.

— Подготовить передатчик,— раздается голос ведущего специалиста.

К капсуле подключают разъем кабеля передатчика. Щелкнул тумблер, и за прозрачными стенками капсулы медленно выдвинулись и прилегли к телу неподвижного человека множество металлических пластин-электродов, тотчас зажглось сигнальное табло: “Контакт установлен”.

— Передатчик к работе готов,— сообщает оператор.

— Перейти к прогонке тестов по программе “Шейник”, — решает ведущий специалист.

Оператор сел за пульт терминала ЭВМ. С помощью этого устройства он снова связался с вычислительным центром, который принимал, обрабатывал и выдавал информацию для всех клиник города. Набрав на клавишном устройстве шифр программы “Шейник”, оператор нажал кнопку “Пуск”. Через несколько минут заработало печатающее устройство, и графический построитель стал вычерчивать кривые и изображать на эскизе человеческого тела пораженные участки, где произошли патологические изменения. Ведущий специалист углубился в изучение полученной информации, просмотрел диагноз, установленный ЭВМ, и предлагаемый ею метод лечения.

— Позвонки сдвинуты, спинной мозг пережат, ликвор не проходит, кровеносные сосуды размозжены, и образовалась гематома. Верхний парапарез и нижняя параплегия,— подводит он итоги обследования.

— Похоже, без операции не обойтись. После доклада у профессора и просмотра фрагментов видеозаписи было принято решение создать физическую модель пораженного участка позвоночника и спинного мозга и отрепетировать на ней шаг за шагом весь ход операции. Через сутки была готова модель сходство которой с местом травмы спинного мозга обследовала и подтвердила ЭВМ.

Несколько часов профессор на модели отрабатывал оптимальный вариант оперативного вмешательства, пока не был найден единственный путь, ведущий к успеху. Только после этого была назначена операция, но нужно еще получить на это согласие пострадавшего.

— Больного в барокамеру гипербарической оксигенации, — сказал профессор.— Приготовить все к операции.

Капсулу перевезли в гигантский стальной цилиндр, задраили двери, после чего компрессоры стали закачивать в камеру кислород. Наступил решающий момент. В капсуле начали медленно повышать температуру. Все ждали. Наконец дрогнули веки, человек открыл глаза и через некоторое время прошептал еле слышно:

— Где я, что со мной?

Последовал ответ:

— Ты в Нейрохирургическом центре, у тебя тяжелая травма спинного мозга. Необходима срочная операция, иначе ты останешься инвалидом на всю жизнь. Твои родные согласны, дело только за тобой, решайся.

Больной помолчал, казалось, он не понял, о чем идет речь, потом вдруг встрепенулся:

— А каковы мои шансы после операции?

— Девяносто пять из ста.

— Тогда приступайте.

Быстро, за несколько минут, подготовили операционное поле, анестезиолог дал местный наркоз, и профессор приступил к делу. С помощью интроскопа он видел все детали сломанного позвоночника и сдавленного мозга.

— Начать вытяжение! — голос профессора стал напряженным.

Позвоночный столб натянулся от прикладываемой к нему нагрузки, позвонки чуть-чуть переместились, но на экране было видно, что спинной мозг не освободился. Профессор взял особый инструмент, похожий на клешни причудливого членистоногого, и стал медленно вводить его блестящие шипы в мягкие ткани шеи, непрерывно контролируя положение шипов относительно крупных кровеносных сосудов. Захватив позвонок, он ввел шипы другого инструмента и зажал ими второй, соседний, сдвинувшийся при ударе головой о дно. Взявшись своими сильными руками за обе клешни, профессор медленно и верно стал устанавливать позвонки в их естественное положение. Спинной мозг освободился от сжатия, и последовала новая команда:

— Ввести ферромагнитную жидкость в спинномозговой канал.

Ферромагнитная жидкость представляла собой лекарство, содержащее невидимые глазу мельчайшие частицы ферромагнетика.

Введенная в канал, эта жидкость перемещалась по нему под действием постоянного магнита, находящегося снаружи тела больного, и таким образом лекарство доставлялось и удерживалось в месте недавнего сдавления спинного мозга. Под действием внутреннего давления ферромагнитной жидкости оболочка канала распрямилась и вышла из опасной зоны защемления.

Профессор отпустил клешни и облегченно вздохнул. Осталось отсосать гематому и подвести через пустотелые шипы свежую, обогащенную кислородом кровь для питания спинного мозга. Наконец и эта тончайшая, ювелирная работа закончена. Профессор вытер пот со лба:

— Все, отдыхай до завтра. Через два часа,— обратился он к ведущему специалисту, — повторите программу “Шейник” и доложите мне о результатах. Больного на месяц оставить в барокамере, питание кислородом спинного мозга прежде всего.

Потянулось улиткой послеоперационное время.

И вот настал тот день, когда люк шлюза барокамеры снова открылся и появился профессор в сопровождении ведущего специалиста и многих других людей.

— Ну, здравствуй, Борис,— сказал профессор,— а ты ничего, порозовел. Кажется, дела твои поправляются.

Ведущий специалист откинул одеяло:

— Попробуй пошевелить пальцами, затем согни ноги.

Воцарилась тишина, все окружили больного и, затаив дыхание, неотрывно смотрели на его неподвижные ноги. И произошло чудо — зашевелились пальцы, задвигались стопы, медленно согнулись и поднялись вверх ноги.

— Ну вот, видишь, как все здорово у тебя получается,— сказал профессор,— А ну, попытайся свернуть фигу!

Увидев две здоровенные фиги, профессор счастливо рассмеялся:

— Ай да молодец, и руки работают.

И вот тут, освобождаясь от напряжения, захохотали все, и казалось, что камера вот-вот лопнет от распирающего ее смеха...

Господи, если б так было!

Свершение надежд, благополучие и счастье каждого отдельного человека, успехи медицины и, в частности, медицинской реабилитации инвалидов самым тесным образом связаны с прогрессом всего общества и судьбами мира на нашей планете. Поэтому хочется, чтобы скорее наступило время без войн, без гонки вооружений. Такие бы усилия и средства, какие сейчас расходуются на вооружение, да во благо человека, а не для его уничтожения!

назад | содержание | дальше

	Жизнь после травмы спинного мозга