Счастливые часов не наблюдают.
А.С. Грибоедов

Путевку в Саки достать было невозможно, но Володя и Эдда не собирались отступать. Они твердо решили ее добиться и бросились на штурм хорошо укрепленных крепостей. Не мешкая, друзья отправились в МГСПС к товарищу Решетникову, который, говорили, может помочь.

В приемной Московского городского совета профсоюзов секретарь преградил им путь.

- Вы куда, на совещание?

- Да, - не растерялся Володя.

- Тогда скорее, совещание уже началось.

Открыв тяжелую дверь, Володя и Эдда очутились в огромном кабинете. За длинным столом сидели люди, а во главе его, видимо, тот, к которому ребята шли, - Решетников.

- Вам что, товарищи? - удивленно спросил он.

Боясь, что его перебьют, недослушав, Володя заговорил: горячо, торопливо, с отчаянием рассказывал он о своем друге, с которым произошла катастрофа и который не сдался, сумел подняться на ноги. А теперь другу крайне необходима путевка в Саки - лечение там очень укрепит его здоровье.

Пока Володя говорил, в кабинете стояла тишина. Но вот он кончил. Решетников долго откашливался, потом сказал:

- Денег, конечно, у вашего доктора на путевку нет.

- Нет, - согласился Володя, - но мы ему поможем.

- Не надо, - сказал Решетников, - постараемся найти бесплатную.

На следующий день, позвонив в МГСПС, Володя узнал, что путевка мне выделена. Бесплатная. На два месяца. В Саки!

Мы ликовали. Невероятно - я еду в Крым! Кто мог в это поверить шесть месяцев назад, глядя на мое разбитое, беспомощное тело? Конечно, я и сейчас, мягко выражаясь, очень далек от совершенства. Но по сравнению с тем, каким был совсем недавно, - просто молодец. Молодец-то молодец, но один без провожатого ехать не могу. Однако и тут повезло: медсестра Лида дала согласие сопровождать меня, используя для этого отпуск.

Хлопот перед отъездом было много. Предстояло решить массу вопросов: с деньгами - туго, с билетами - непросто: мне необходимо ведь двухместное купе. Еще задача: как добраться до вагона? Я ведь пока не в состоянии дойти самостоятельно от вокзала до поезда, а потом сесть в него. Но постепенно все продумали, все оговорили с друзьями, все рассчитали.

И вдруг неожиданный "сюрприз" - Лида сообщила, что ее не отпускают с работы. Сообщила накануне отъезда, не глядя мне в лицо. Вот это был удар так удар. Завтра ехать, а сопровождающего нет.

Всю ночь я не сомкнул глаз. В последнее время только одна мысль о поездке к морю заряжала меня новой энергией. И вдруг все срывается. Я почувствовал сильный озноб, лоб пылал. Этого еще не хватало! Если врачи обнаружат, что у меня температура, то, конечно, не отпустят.

Утром я, как говорится, был ни жив, ни мертв, ожидая обхода. К счастью, все закончилось благополучно. Но Лида не появлялась, и тогда я решил, что поеду один. На поезд меня посадят, а там как-нибудь доберусь.

Володя и Эдда повезли меня на вокзал, поместили в вагон. А я все ждал, поглядывая на пустую полку, - вдруг Лида прибежит в последнюю минуту. Но она не прибежала. И когда проводница предупредила, что поезд скоро отправляется и провожающим надо выйти из вагона, Эдда вдруг выпалила:

- Леня, я поеду с тобой!

- Немая сцена продолжалась несколько минут, а потом Володя сказал:

- Молодец! Мы вышлем тебе вещи.

Поезд тронулся, но я еще долго не мог прийти в себя от того, что все так хорошо закончилось, что я еду в Крым. В дороге моя жизнь шла так же, как и в больнице. Зарядка, обтирание холодной водой, упражнения для мышц ног. Не делать этого я не мог, ведь за день бездействия можно потерять все, что накоплено за месяцы. Скромная еда, непродолжительный отдых, и снова занятия. С таким режимом я почти не потерял набранную форму и, когда приехали в Крым, чувствовал себя весьма неплохо.

В Саки санатории оборудованы тренировочными снарядами, кабинетами массажа. На улицах - широкие тротуары, к магазинам устроены специальные подъезды для инвалидных колясок.

Каждый день хожу вдоль брусьев сначала обычным способом, потом спиной вперед, боком влево и вправо.

Отрабатываю прежнюю амплитуду движений. Это требует от меня нечеловеческого терпения, так как каждое упражнение сопровождается болями. Методист все понимает. Порой ей хочется уменьшить нагрузки, но сдерживается, потому что мы с ней сразу условились, чтобы она меня не жалела и делала свое дело, не обращая внимания на мои вскрики и слезы, вызванные болью.

Наблюдаю за больными. Один на сухих ногах, но ходит с палочкой, другой имеет полный комплект мышц, а еле-еле двигается на костылях. Большинство больных не знают, что надо делать, ждут указаний методиста и выполняют их механически, не вкладывая в занятия душу. Это оттого, что не верят в свое исцеление, а значит, его и не будет. Такие люди постепенно привыкают к своему положению, смиряются и медленно гибнут.

Нет, с этими мне не по пути, равняться надо на других. Вон на того высокого мужчину, у которого повреждены поясничные позвонки на год раньше, чем у меня. Ходит с палочками, мышцы натренированы так, что смотреть приятно. Много движется, занимается упражнениями. Этот обязательно восстановится.

Все время не покидают меня мысли о море, оно всего в нескольких десятках километров. Вот бы потихоньку удрать туда! Жду подходящего момента, надеюсь, авось повезет. И что же - действительно повезло. У одного больного "Волга" с ручным управлением, и однажды, когда к нему приехали друзья, он решил отправиться с ними к морю. Пригласили и меня.

Когда показались вдали синие воды Черного моря, чуть не задохнулся от счастья. Ведь я не видел его целую вечность. Так мне казалось, хотя был на море прошлым летом. Но ведь это было в той, другой жизни. А в этой - я и не надеялся на подобное счастье.

"Волга" въехала на берег. Меня вынесли из нее и положили на песок метрах в пяти от воды. Но спокойно пролежал я недолго: потихоньку стал подползать на руках к воде. Так на руках и "вошел" в море. И... поплыл.

Отплыл от берега 150-200 метров, работая одними руками - кролем. Попробовал плыть брассом - не получилось: ноги тонут и мешают плыть. От "дельфина" тут же заболела спина - большая нагрузка на позвоночник. Повернулся на спину и стал лежать на воде. Когда был здоров, это мне не удавалось: мощные, тяжелые ноги тянули вниз.

Легче всего мне было сейчас плавать кролем и брассом на спине, и я от души резвился в волнах. Пробыв в воде минут сорок, поплыл к берегу, где волны выбросили меня, как щепку, на песок. Подошли приятели, подхватили ноги, а я, отжавшись, пошел на руках вперед к своему месту (подобные упражнения есть в спорте, когда партнер держит тебя за ноги, а ты передвигаешься на руках).

Отдохнув, проделал на песке комплекс упражнений на все группы мышц. Море удивительно взбодрило меня, дало ощущение полного здоровья. Особенно это чувствовалось, когда я был в воде. Нет, я не зря добивался бассейна: в воде тело приобретает невесомость, ноги теряют собственный вес, и движения, немыслимые на суше, здесь становятся возможными.

На следующий день мы снова поехали к морю и потом ездили каждый день. Ноги уже не мешали мне, и я свободно плавал всеми стилями. Мало того, принял участие в игре с ватерпольным мячом. Нагрузка отличная на все группы мышц.

Силы растут с каждым днем, это, в свою очередь, дает возможность тренироваться с большими нагрузками. Мои занятия начинают вызывать удивление: никто из больных так не тренируется. Я вижу иронические улыбки людей, которые, как мне известно, болеют многие годы. За это время они почти не продвинулись вперед: как передвигались на колясках, так и передвигаются. И мой "благодетель" - хозяин "Волги" тоже усмехается, глядя на меня. Мол, зря, дорогой, стараешься, напрасно себя истязаешь, ничего у тебя не выйдет.

Впрочем, наши отношения от этого не портились и по-прежнему оставались дружескими. Поездки на пляж тоже продолжались. Но однажды в субботу поездка не состоялась, мой приятель пожаловался, что чувствует себя неважно. А в воскресенье прибежала Эдда и сказала, что "водителю" нашему очень плохо, поднялась высокая температура. Что делать? Врачей сегодня нет.

- Посмотри его, Леня, - попросила Эдда. Осматривая больного, я увидел у него на ноге обширную флегмону. Видимо, вначале была ссадина или ранка, но он не чувствовал боли - нога ведь парализована. В результате образовалась флегмона. Вид у ноги зловещий - опухла, посинела, а красная "дорожка" говорит о том, что инфекция уже пошла вверх по лимфатическим сосудам. Может быть, началось заражение крови. Больного надо срочно оперировать. Говорю об этом ему и медсестре. Оба в смятении, так как врача нет, оперировать некому.

- Может быть, ты, Леня? - робко смотрит на меня Эдда, - хирург все-таки.

- Я не смогу стоять на ногах, - отвечаю ей.

Сам же лихорадочно думаю, как выйти из этого положения. А что если сделать операцию лежа? Ну, конечно, лежа я смогу!

Обработав руки, я лег на каталку на левый бок, под спину мне подсунули подушку и подвезли к кушетке, на которой лежал больной. Так началась эта уникальная в своем роде операция.

Медсестра подавала инструменты, Эдда вытирала пот со лба, а я, в неудобной позе, перекошенный, с трудом делал такое обычное прежде для меня дело.

Но вот "карманы" с гноем вскрыты, рана очищена и промыта. Ввожу в нее тампоны с мазью Вишневского и в изнеможении падаю на спину, предоставив медсестре завершить остальное. Она накладывает повязку, а я, страшно утомленный, но счастливый, что сумел преодолеть себя и помочь человеку, закрываю глаза. Теперь можно отдохнуть, с больным все в порядке.

А через несколько дней машина опять мчала нас к морю. Как прекрасна жизнь, как хорошо вновь возвращаться к ней! Мы были веселы и счастливы, забыв о пережитом. Мы рвались к морю, с которым не виделись почти неделю.

Как обычно, меня забрасывают в волны, и среди их прохлады я забываю обо всем. Увлекся плаванием настолько, что не услышал даже шума катера. "Очнулся" только тогда, когда увидел летящего над головой воднолыжника. Кажется, далеко заплыл. Помахал катеру рукой, а водитель мне в ответ - кулаком. Рассердил я его очень. Видно, не ожидал он, что можно встретить тут пловца, и чуть не налетел на меня. Могла и беда случиться. Но не случилась, значит, можно плыть дальше.

Однако плавал недолго - подошел другой катер (как выяснилось позже, воднолыжники пожаловались на меня спасателям), и оттуда загремел грозный голос:

- Вы что, не знаете правил? Не понимаете, что заплывать так далеко запрещено? Вылезайте немедленно из воды!

Попросили бы они меня сделать что-нибудь полегче. Пришлось сказать, что выполнить их приказа при всем желании не могу. Еще больше рассердились спасатели. Раз-два... и вытащили меня из воды. И только тут поняли, в чем дело. Начали извиняться, потом восхищаться, а на берегу очень долго жали мне руки.

Город Саки переполнен спинальными больными. Видя, как много людей страдает от тяжелого заболевания, с горечью думаю о бессилии медицины.

Основное средство передвижения в этом городе - инвалидная коляска. Для них тут оборудованы специальные въезды и стоянки в магазинах, кино, театре. Здоровые люди привыкли к инвалидам, охотно исполняют их просьбы, не смущают любопытными взглядами, как это было бы в любом другом городе.

Среди тех, кто здесь лечится, много и таких, кто отчаивается, пасует перед судьбой, начинает пить водку, играть в азартные игры. Такие люди озлобляются на все окружающее, а некоторые и вовсе со временем теряют человеческий облик.

Имея здесь возможность наблюдать за многими спинальными больными, в основе своей очень несчастными людьми, я еще больше утвердился в своем желании сделать для них как можно больше, помочь им, облегчить

их состояние, порекомендовать пути и средства для реабилитации.

Но прежде предстояло завершить эксперимент на самом себе, привести себя в такое состояние, чтобы мне поверили. Я должен стать наглядным примером того, чего можно достигнуть даже после самой страшной травмы, такой, к примеру, как у меня.

А время продолжало свой неумолимый бег, дни сжимались, как шагреневая кожа. Есть у времени такое свойство - быстро бежать, когда человеку очень хорошо. И как же долго оно тянется, когда нам бывает плохо!

Приближался день отъезда. Что ждет меня в Москве? Куда мне ехать из аэропорта? В больницу, где мне уже приготовлено место? Но мне о ней даже думать не хочется. Может быть, к Володе? Он настойчиво зовет. Нет, нельзя этого делать: парализованный больной в доме, да еще не близкий родственник, - тяжелейшая нагрузка для окружающих. И я останавливаю выбор на своей "голубятне". Конечно, моя комната - не лучшее место для больного-хроника, но другие варианты не подходят, ничего, как-нибудь перезимую.

Голова была так полна морем и солнцем, что все (даже мое жалкое жилье) казалось мне в радужном свете. С таким настроением я и сел в самолет.

	Жизнь после травмы спинного мозга