Надо уметь переносить то, чего нельзя избежать.
М. Монтень

Пациенты нередко спрашивают меня о том, как устроен мой быт, как приспособился я обходиться без чьей-то ежедневной помощи. Интерес этот вполне понятен, ведь инвалиду-спинальнику приходится в корне менять свою жизнь - отказываться от старых привычек и вырабатывать новые.

Я начал с того, что определил распорядок дня, написал его на листке бумаги и прикрепил на самом видном месте, чтобы видели посетители - приходили в положенное время и не задерживались долго. С этой же целью не заводил у себя мягких удобных кресел - только жесткие табуретки, чтобы любители убить время долго не засиживались.

Режим я соблюдал (и соблюдаю) очень твердо, отступая от него лишь в тех случаях, когда приходят неожиданные посетители или мне надо срочно куда-то уйти.

Как-то один из друзей пошутил, сказав, что я, наверное, не отступлю от режима даже в том случае, если дом начнет рушиться. Он-то шутил, а ведь в моей жизни нечто подобное уже было.

Однажды в Ташкенте, когда я утром делал гимнастику, вдруг начались подземные толчки. Закачалась люстра, дрогнули стулья, и я услышал, как в доме и во дворе начался переполох. Но я спокойно продолжал выполнять свои упражнения, даже пытаясь совместить их с колебаниями дома. Логика у меня была простая: все равно не успею собраться и выбежать, так что нечего паниковать, суетиться и попусту тратить время. А без своей неизменной разминки не смогу нормально провести день.

Теперь поподробнее о том, что заставляет меня так твердо придерживаться установленного распорядка дня. Во-первых, он организует, а значит - и экономит время, что позволяет в течение дня сделать максимум дел. Во-вторых, известно, что наш организм, как и все живое в природе, живет но биологическим часам. При изменении привычного режима труда и отдыха, сна и бодрствования нарушается согласованность биологических ритмов, что может привести к болезненному состоянию. Поэтому для сохранения здоровья каждому человеку, и особенно больному, необходимо жить в определенном ритме, хорошо продуманном режиме труда, отдыха, питания. Привыкнув к нему, организм уже заранее готов к тем или иным действиям, и тогда ему легче с ними справиться. Сколько раз замечал: если делаю гимнастику не в свое время, она идет с трудом. Следовательно, те, кто живет по определенному ритму, берегут свою жизнь.

Итак, жесткая самодисциплина, железный режим - закон моей жизни. Некоторые считают меня педантом, подсмеиваются надо мной, но я не обращаю на это внимания. Да, я обрек себя на жизнь, которая отличается от жизни большинства людей. Но другой для меня нет и быть не может.

Многолетний твердый режим привел к тому, что организм мой стал работать, как хорошо заведенные часы. Без будильника просыпаюсь в семь часов (форточка открыта всю ночь) и, еще не открыв глаза, начинаю массировать голову, лицо, шею. Хороший прилив крови к голове позволяет окончательно проснуться. Лежа на спине, делаю самомассаж всего тела, гимнастику: упражнения для позвоночника, брюшного пресса; лежа на груди - для мышц спины, стоя на коленях - для равновесия, перевернутые упражнения - ноги и туловище выше головы и, наконец, гимнастику для глаз.

Завершаю утреннюю гимнастику на своей конструкции при открытом окне (зимой тоже): висы, подъемы и вращение туловища, наклоны И приседания (15-20 минут). Затем в плавках босиком иду на кухню, где навожу порядок, мою овощи, фрукты для завтрака. Устав, направляюсь в ванную. Здесь проделываю гигиенические процедуры, рекомендуемые йогами для профилактики простудных заболеваний. Как известно, полости рта, носа, горла - самые грязные (инфицированные) места в организме, где можно найти любые микробы и вирусы, только и ждущие, когда человек потеряет бдительность, а организм ослабнет.

Подсоленной водой промываю нос и горло. Специальной округлой ложечкой счищаю налет с языка, накопившийся за ночь (прекрасная питательная среда для патогенной флоры). Затем массаж десен языком и пальцами (как бы надеваю десны на зубы) - прекрасная профилактика пародонтоза и других заболеваний зубов (3-5 минут). После этого становлюсь под теплый душ и энергично растираю тело жесткой щеткой или мочалкой без мыла. Эта процедура помогает прекрасно очистить кожу, делая ее здоровой, красивой. С мылом мою только руки и стопы ног. В заключение обливаюсь холодным душем и, не вытираясь, выхожу из ванной.

Позавтракав сырыми овощами в виде салатов или фруктами (ягодами), начинаю работать над статьями, дневниками, отвечаю на письма. В 13 часов перерыв на обед. Готовясь к нему, не присаживаюсь, не отдыхаю: даже когда стою у мойки или стола, переступаю с ноги на ногу. Вообще я сижу очень мало: если не хожу, то полулежу (в этом положении и работаю) - это наиболее оптимальное для меня положение. Но через каждый час разминка по 10-15 минут (стойка на голове, чтобы освежить мозг, висы, приседания). Обед у меня немудреный: овощной суп или винегрет, или каша (ем только одно блюдо).

До 17 часов снова работаю, отвечаю на телефонные звонки или консультирую. Затем иду на прогулку (в кармане ручка, блокнот, газета), где встречаюсь с друзьями, знакомыми, родственниками больных. Все уже привыкли к этому и, не обижаясь на подобный стиль общения, гуляют вместе со мной.

Зимой нахожусь на свежем воздухе час-полтора, летом значительно дольше. Присаживаюсь только для того, чтобы записать в блокнот интересные мысли или просмотреть газету.

Гуляю в любую погоду. Дождь, мороз, сильный ветер, жара никогда меня не останавливают: 3-5 километров в день - обычное дело.

Однажды в Болгарии, когда жил на даче у Петкачевых, произошла такая история. На улице непогода. Но идти гулять надо, и я отправился. Когда шел через розарий, внезапный порыв ветра, сбив меня с ног, швырнул в кусты роз лицом вниз. Лежу распятый на острых шипах и не могу выбраться. Даже крикнуть не в состоянии, чтобы позвать на помощь, - шипы так вонзились в лицо и руки, что каждое движение вызывает невыносимую боль. Хорошо, что меня увидели и прибежали на помощь. Осторожно вынули из кустов, завернули в плащ и унесли в дом. Потом долго вынимали пинцетами колючки из кожи, смазывая ранки йодом. Сцена была настолько уморительной, что я, не выдержав, расхохотался, а вместе со мной начали смеяться все.

А назавтра, хотя погода не стала лучше, я снова отправился к морю, но на этот раз обошел розовые кусты стороной.

Выходя на улицу, одеваюсь, даже зимой, очень легко. Мою ходьбу на палочках можно приравнять к ходьбе на лыжах по резко пересеченной местности - согреваюсь так же. Поэтому привезенная из Болгарии более 20 лет назад дубленка используется мною крайне редко. До 10° мороза хожу без головного убора, в плаще. При очень низкой температуре надеваю вязаную шапочку, а когда много снега - валенки. Зимой, возвращаясь с улицы, тут же принимаю горячую ванну (если были неприятные встречи - с морской солью).

В 19 часов - так называемый ужин: немного сырых или вареных овощей, фрукты, а если они отсутствуют - чай с травами. Когда нет вечером гостей, читаю, смотрю телевизор. Перед сном - разминка у открытого окна. Ложусь в двадцать четыре часа.

Конечно, мой режим не всем подойдет, поэтому я его никому не навязываю. Каждый должен выработать свой собственный стиль жизни на основе установившихся привычек, характера, условий быта. Но, составив режим, уже нельзя его нарушать, надо подчинить ему и всех окружающих.

Я уже говорил, что мой день полностью загружен. Для меня это благо: не остается времени на мрачные мысли, некогда жалеть себя и сокрушаться о своей судьбе. Стоит только задуматься об этом - и пропал. В наше суровое время всем живется несладко, а инвалидам - тем более, поэтому, чтобы избавиться от мрачных мыслей, стараюсь сделать за день побольше приятных и полезных дел.

Но, к сожалению, не всегда удается увернуться от горьких мыслей. Как и многим сейчас, мне порой обидно бывает за нашу страну. Помимо тех проблем, что стоят сейчас перед всеми, мучают еще и свои, специфические. И главная из них - отношение государства к инвалидам. Не могу смириться с тем, что "забота" о них заключается главным образом в минимальном повышении пенсии и снабжении "заказами". Государство не понимает, что инвалиды - это его огромный потенциал. Их опыт и знания (ведь выживают самые сильные и мудрые) могли бы сделать для страны очень многое (так и происходит за рубежом). Но эти знания почему-то никому не нужны. Наверное, потому, что хлопотно организовывать творческий труд инвалидов, гораздо легче сделать их иждивенцами.

Но это небольшое (и, как я понимаю, бесполезное) отступление, поэтому продолжаю дальше рассказ о своем быте. Живу я один, что и плохо, и хорошо. Почему плохо - понятно. Хорошо же потому, что это не дает возможности разлениться и потерять форму.

Чтобы облегчить свой быт, продумал его до мелочей. Лишних вещей в доме нет (больше воздуха, убирать легче), малочисленная мебель расставлена так чтобы служить при ходьбе опорой. В квартире нет ни одного острого угла и опасного предмета - это лучшая профилактика при падении. По дому хожу без палочек - стены и мебель помогают.

Кстати о падениях. Зимой, в гололед, перед выходом на улицу специально разогреваю мышцы, растягиваю сухожилия и подготавливаю упражнениями суставы, чтобы избежать травм. Я стараюсь не только предусматривать их в своем быту, но и быстро ориентироваться в неожиданных ситуациях.

Вот один только пример. Как-то, обедая в комнате, нечаянно опрокинул на себя миску с горячим супом. Чтобы не получить опасный ожог (горячий компресс), беру со стола банку с холодным компотом и выливаю его на то же место. Оказав себе первую помощь, пошел в ванную комнату и подержал пылающую кожу минут двадцать под холодной водой. Обошлось.

Для чего я все это рассказываю? Парализованные ведь не отличаются ловкостью, поэтому им всегда надо быть готовыми к неприятным случайностям и встречать их во всеоружии.

А теперь о том, что много лет отравляло мой быт. Получив в свое время новую двухкомнатную квартиру, я был на седьмом небе. Но вскоре выяснилось, что архитектор при строительстве намудрил со стояком (сточная труба): в результате малейшего засорения затапливало мою квартиру на втором этаже, а уже через пол заливало и первый этаж. Все нечистоты, стекающие с восьми этажей через унитаз, ванну и мойку на кухне, попадали ко мне, и квартира не несколько дней превращалась в авгиевы конюшни. Иной раз приходилось вычерпывать до 100 ведер грязи, после чего квартира приобретала нежилой вид. Всего пережил шесть крупных потопов, а уж мелкие заливы и не считал. Хорошо, если во время аварий рядом были люди. А когда один, ночью?!

После каждого большого потопа в результате долгих переговоров мне делали ремонт с полной сменой паркета. А что такое ремонт, знает каждый.

Как-то, вскоре после очередного залива, пришла журналистка из "Спортивной жизни России". 20 лет прошло с того времени, когда я выступил в этом журнале, но читатели не забыли меня и изредка упоминали в своих письмах. Поэтому редакция решила вновь вернуться к старой теме.

Состояние моей квартиры (мокрые стены, вздыбленный паркет, запах сырости) поразило гостью, и она рассказала об этом своим коллегам. Главный редактор журнала Игорь Борисович Масленников сказал, что надо взять надо мной шефство, а его заместитель Валерия Михайловна Усачева добавила, что необходимо добиться моего переселения из нежилого помещения (это давно уже было установлено специальной комиссией) в новую квартиру.

Я был очень тронут такой заботой, но прекрасно понимал, что все это не так просто и вряд ли журналистам удастся решить Мою проблему. Поэтому жил без всяких надежд в своей квартире-инвалиде, пытаясь воспринимать все с юмором. Но однажды организм мой не выдержал: пролежень, молчавший год, вдруг заявил о себе. Поднялась высокая температура (41,6°), и я понял, что без больницы мне не обойтись. Там мне сообщили, что рана осложнилась остеомиелитом крестцового отдела позвоночника, а у нас это не лечится.

- Может быть, все-таки попытаемся, - предложил я. - Есть же, наверное, специалисты? Или переведите меня в другую больницу, где это заболевание лечат.

В ответ мне категорически заявили, что у них есть хронические больные еще со времен войны.

Инъекции антибиотиков, перевязки снизили температуру до субфебрильной. Через месяц ранка затянулась, с этим меня и выписали, предупредив, что разрушение кости продолжается, и к чему это приведет - никто не знает.

И вот я снова в своей квартире-убийце. Состояние скверное - температура, слабость, апатия ко всему. (Кстати, вскоре после возвращения домой услышал по радио, что в одной из больниц Москвы, расположенной рядом с той, в которой я лежал, остеомиелит лечат лучом лазера. Всего 2-3 сеанса - и я был бы здоров. Ну что ты на это скажешь?!)

Поскольку в больнице до конца не вылечили, решил тряхнуть стариной и снова, как и в 1963 году, пойти на риск - лечить неожиданную болезнь силами своего организма. С трудом добрался до ванны (во время лежания в больнице полностью растренировался и разучился ходить) и облился холодной водой. Стал это делать теперь каждый день - утром и вечером. Возобновил свою восстановительную гимнастику, дыхательные упражнения, аутогенную тренировку и настроил себя на здоровье. Мои усилия и старания не пропали даром: организм, как всегда, живо откликнулся на них и ответил благодарностью. Через месяц болезнь отступила, а еще через месяц я с надежным "телохранителем" отправился на прогулку. Жизнь опять входила в свою колею, и я постепенно стал забывать о своей болезни, восстановившись на все сто процентов.

Прошел ровно год. Собираясь как-то на прогулку, я уже вышел на лестничную площадку, но что-то заставило меня вернуться назад. И тут, зацепившись за вздыбленный в коридоре паркет, со всего маха рухнул на пол. Почувствовав сильную боль, понял, что на этот раз прогулка не состоится.

Сидя на полу, обследовал себя, как положено. Диагноз поставить было нетрудно: перелом бедра. Расстраиваться, паниковать - это мне не присуще. Стал обдумывать, что делать дальше. К счастью, дверь в квартиру открыта - уже легче. Теперь надо доползти до кровати и взобраться на нее. Врожденная аккуратность не позволила лечь в верхней одежде и ботинках. Превозмогая адскую боль, разделся, разулся, на руках поднялся на кровать и только тогда вызвал "скорую помощь", которая и доставила меня в Боткинскую больницу. Там положили на каталку и повезли в хирургическое отделение, но по дороге повозка вдруг развалилась подо мной, и я очутился на полу. Падая, повредил плечо, и теперь уже самостоятельно не мог подняться.

Кое-как, на одеяле санитары донесли меня до места. Ночь пролежал на вытяжении, и тут же открылся пролежень. Сутки в таком положении не выдержал, а лежать придется два-три месяца - погибну от тоски и пролежней. Врачи предложили операцию, и я согласился.

И снова все повторилось сначала, как в шестьдесят третьем году: операционная, переливание крови, реанимация, боли, бессонница, уколы морфия. И восстановление идет опять по тому же пути: переворачивания, чтобы спасти от пролежней, пассивная гимнастика для ног, холодные обтирания. Все это делают не местные специалисты реабилитации, а мои друзья и пациенты, которым когда-то помог.

Врачи, видя наши упражнения, только охали и ахали, предупреждая, что можно согнуть пластинку, на которой закреплены обломки костей. Но я верил своей интуиции, заграничной пластинке и надежному, много раз проверенному организму.

В эти дни не раз вспомнил я цыганку Музу и ее слова: "А еще сглаза бойся... Болеть будешь года два-три". Насчет сглаза не уверен - был он или нет, не знаю. Но вот уже второй год беды упорно преследуют меня.

Через три недели меня выписали: в больнице начался капитальный ремонт. Новая травма, операция, конечно, потрясли меня, но не деморализовали. Вернувшись домой, опять подключил к реабилитации "аптеку" своего организма. "Лекарства" применял все те же: холод, голод, гимнастику, аутогенную тренировку и самовнушение: все будет в порядке, я снова буду ходить. Но сколько можно начинать сначала? Надолго ли еще меня хватит?

Физические упражнения делал те же, что и двадцать пять лет назад в Институте имени Склифосовского. Но возраст уже не тот... Зато опыта стало гораздо больше. Поэтому я не отчаивался и снова тренировался как проклятый. Только страх перед новым потопом в квартире постоянно отравлял жизнь.

Никаких вестей из "Спортивной жизни России" не было, и я понял, что журналисты не смогли мне помочь.

Но оказалось, что я плохо знал этот коллектив, и в первую очередь заместителя главного редактора Валерию Михайловну Усачеву. Эта невысокая женщина со смеющимися глазами и радушной улыбкой была не только человеком щедрой души, но и обладала поистине неукротимой энергией. Много доброго сделала она в своей жизни людям и вот теперь вступила в борьбу за мое спасение. Не подумайте, что это громко сказано, - речь в данном случае действительно шла о моей жизни.

Сколько раз ломал я себе руки и ноги, получал травму головы, ребер и, наконец, позвоночника. Но всегда умел справляться со своими бедами. А вот выжить в этой квартире, время от времени превращающейся в отстойник, в квартире, где не просыхали стены и вещи в шкафу были всегда влажными, я не мог. Мой дом становился моей могилой, из которой, судя по всему, мне уже никогда не выбраться.

Все это хорошо понимала Валерия Михайловна, оттого и ходила в райисполком, как на работу. Видя, что здесь не очень-то спешат помочь мне, она в поддержку себе подключила телевидение. Редактор Елена Александровна Пральникова подготовила обо мне передачу, которая и была показана в программе "Добрый вечер, Москва!".

Прошло еще некоторое время, и вот я узнаю, что председатель Фрунзенского райисполкома А.И. Фетисов, не выдержав, наконец, натиска моего ангела-спасителя, выделил квартиру в новом доме. Солнечную, просторную, с балконом.

Я снова счастлив! Счастлив, что живу и работаю в нормальных условиях. А работы, как всегда, много: надо и дальше восстанавливать себя после операции ноги (удалось уже на 70 процентов), дописывать эту книгу, а главное - помочь спинальным больным, которые по-прежнему нуждаются в моих советах.