Марина

Сказки


Глава 1 про Ессентуки № 17, в которой всё это начиналось, существует на этой планете в единственном экземпляре и он, к великому сожалению, не у меня.
 

Просто Глава, про Луну

Посвящается плюшевому медведю и всем шишникам.
 
Дюдюке не спалось. Она сидела на кровати и разглядывала темноту. Где-то в темноте посапывала Зябка. Сладко так посапывала. И Дюдюке стало интересно, где же именно в этой темноте сопит Зябка. Она спрыгнула на пол и стала водить руками в темноте, передвигаясь мелкими шажками на звук сопения.
— А-а-а!— закричал кто-то похожий на Зябку.
— А-а-а!— вторила Дюдюка. Но тут её «А!» прервалось «летающей» подушкой. Потом ещё одной и ещё… У Зябки было много подушек. Вдогонку всему полетел плюшевый медведь.
После произошедшего спать уже не хотелось и Зябка с Дюдюкой решили пойти в лес за грибами. Они взяли фонарик, корзину и плюшевого медведя для охраны. Они шли по дорожке и горланили песню. Грибы, как ни странно, не попадались. А ведь очень неинтересно собирать грибы, когда их нет, гораздо интересней собирать то, чего много — шишки, например. Набрав целую корзину шишек они довольные пошли домой. Но тут, дорогу им преградила лужа из вчерашнего дождика. Вообще-то лужа была и на пути в лес, но в ней тогда не было Луны.
— Смотри, Луна,— сказала Зябка.
— Ага, настоящая…— прошептала Дюдюка.
Они долго смотрели на отражение Луны и тут Зябка шагнула в лужу.
— Ты что?! — закричала Дюдюка и вытащила недоумевающую Зябку из лужи.— Она же настоящая! Без скафандров нельзя — космос!
Но скафандров у них не было, и их решили придумать из лопухов.
Первой в открытый космос-лужу пошла Дюдюка с очень мужественным видом. А Зябка с очень переживательным видом ждала на берегу. Дойдя до Луны, Дюдюка остановилась и обернулась.
— Земля. Земля. Я Луна. Как слышно? Приём.
— Луна. Я Земля. Слышу тебя хорошо. Как себя чувствуешь? Приём.
Космонавт в лопухах немного помолчал, а потом выдал:
— Мокро…
— Ах!— всплеснула Зябка-космодром, — у тебя же, как это, разгерметизация скафандра! Скорее на Землю! — Зябка кинулась спасать Дюдюку, а та, хлюпая лопухами по воде — на другой берег лужи.
— О-ой,— сказала Зябка на берегу, — я так за тебя переживала!
—А я-то как!..— протянула Дюдюка, стягивая с головы шлем-лопух, и добавила, показывая на лужу,— и она тоже переживала. От их космических путешествий лужа пошла волнами, и волны разбрасывали кусочки отражающейся луны.
— Больше никаких путешествий, — подытожила Дюдюка. И взяв корзинку с шишками, в которой спал защитник-медведь, они пошли домой.
Зимой они будут щедро угощать всех желающих (если такие найдутся!) маринованными шишками с Луны, а пока…
А пока они устали и спят. Но с тех пор Дюдюка решила больше никогда не выяснять что-либо в темноте, а Зябка повесила на кровать табличку с надписью «Не будите сопящих Зябок!»
 

Глава бородатая

Посвящается бороде
 
«Если вы когда-нибудь встретите кого-либо из них, передавайте им, пожалуйста, привет от автора, который выдумывал их с любовью и нежностью», — прочитала Зябка вслух и закрыла книгу, — Здорово! — подытожила она.
 — Да, — согласилась Дюдюка, — Вот бы и нам такого же Хоттабыча. Или, хотя бы, какого-нибудь его родственника. — Глазки Дюдюки мечтательно закатились.
—              Слушай, — оживилась Зябка, — а может этот родственник — Водяной?! У него и борода имеется!
Вприпрыжку они примчались на пруд. Как же велико было разочарование, когда, прибежав, они принялись ощупывать его бороду и обнаружили, что она из водорослей…
Расстроенные они поплелись в лес, а Водяной так до сих пор и не понял, что это было.
Перепрыгивая через муравьёв и кидаясь сосновыми иголками, Зябка с Дюдюкой сами не заметили как вышли к домику. Переглянувшись, они радостно просияли — в домике жил гном-отшельник и, когда они последний раз его видели, у него была борода!
Гном был философом (практически беспрерывно пребывал в раздумьях), но никто из жителей сказки не знал, что такое философ, поэтому со временем это слово стало именем. Полностью же его звали Философ Сенсей Динь ибн Алдрович Жумельман III Задумчивый. Что могло означать такое имя, знал только сам Гном. Но оно-то как раз, помимо наличия бороды не из водорослей, и заставило Зябу с Дюдюкой безоговорочно поверить в то, что Гном и есть самый настоящий родственник Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаб.
Но родственника дома не оказалось, и они решили его подождать: сели на крылечке и принялись обмениваться своими желаниями и мечтами, которые они в первую очередь загадают.
— Слушай, а ему, наверное, больно, когда волосы из бороды выдёргивают? — поинтересовалась у Дюдюки Зябка.
— Не знаю, — ответила та, — борода-то волшебная…
И тут они увидели Гнома идущего по тропинке к дому с большой бочкой пива на тележке, но без бороды… Наступила немая сцена. Молчание прервала Дюдюка, — а где… это?.. это … потерял?… борода … это… где? — только и смогла сказать она дрожащим голоском.
— Сбрил, — ответил, ещё ничего не понимая, Динь ибн как его там.
Зябка разревелась: она каталась по траве и дубасила землю кулачками в полном негодовании — бороды лишили!
— Она хоть у тебя волшебная была?— высмаркиваясь в платочек спросила Дюдюка.
— А как же! — уверил Гном.
— Зачем же ты её…?
— Надоела, — ответил весело было философ, но увидев реакцию, добавил, — но скоро обязательно вырастет новая…
— Новая…— оживилась, вставая с травы и отряхиваясь, Зябка, — новая — это хорошо!..
— Да, старая, наверно, плохо работала,— заметила Дюдюка.
Великий волшебник только улыбнулся и принёс большие деревянные кружки. Они сидели втроём, любовались закатом и пили пиво. Сенсей рассказал, что он на самом деле не отшельник, а просто подолгу пропадает в соседней сказке — он там работает воспитателем в детском саду.
— Не, всё-таки жалко бороду, — вздохнула Зябка, — как-никак волшебная…
— Борода тут ни при чём, — сказал Гном,— можно быть волшебником и без неё.
— Конечно можно,— согласились Зябка с Дюдюкой, — но с бородой как-то интересней…
Действительно, с бородой интересней, но и без неё, тоже нормально сидеть и пить пиво с волшебниками-профессионалами.
 

Глава 5, про то, как Зябка мечтала о раках

Посвящается ракам, которых не было
 
Этим утром голова Зябки была занята очень важным делом — она думала. И думала она над очень важной темой: «О чём бы ей — Зябке — помечтать?» Но ничего не придумывалось, хотя Зябка думала и сидя на пеньке, потом она встала на него (чтоб лучше думалось), а потом ещё несколько раз подпрыгнула — всё безрезультатно.
А по дорожке шёл Суслик с очень деловым видом и воображал из себя не весть что. Он вообще много воображал, но в этот раз, по мнению Зябки, он переусердствовал. И Зябке стало так обидно, что Суслик сейчас подойдёт и так свысока просит: «Ну и чем ты тут, Зяба, занимаешься?», а ей придётся ответить: «Ничем», что, когда Суслик подошёл и спросил, она гордо заявила:
— Мечтаю!
Суслик очень удивился и поинтересовался: — о чём?
И Зябка выпалила первое, что пришло в голову, — о раках! Суслик ещё сильнее удивился: он же и представить себе не мог, что Зябка может мечтать, да ещё и о раках! Ведь он — Суслик — никогда раньше не мечтал о раках и тут, на тебе, кто-то его опередил. А Суслик, так уж получилось, всегда хотел быть первым.
Он полюбопытствовал, — А как ты о них мечтаешь?
— Вот так! — сказала Зябка и начала гримасничать, думая при этом, как бы она мечтала о раках, если бы она о них мечтала. Она растягивала свою улыбочку, жмурясь как от солнца, облизывалась и, пожимая плечиками, сладко вздыхала. Она так расстаралась, что ей самой понравилось и решила Зябка всерьёз мечтать о раках. И как только решила, Суслик сказал:
— А я тоже хочу мечтать о раках!
У Зябки аж глаза повылазили, она вскочила на пенёк и принялась яростно прыгать и размахивать руками, стараясь разогнать мечту Суслика о раках.
— Это моя мечта! — кричала она, — я её уже мечтаю! Это не по честному!
— Почему?
— Да потому, что все раки уже мои, и я тебе их не отдам! Это мои раки!
— А я буду мечтать о других раках, — не унимался Суслик.
— Нет! Они все мои!
Суслик понял, что раков ему не видать и расстроенный сел на траву. А Зябка всё прыгала и махала, но тут, в прыжке, подумала о том, что уже запыхалась, да и вообще, чего это она тут распрыгалась, и плюхнулась на пенёк. Когда отдышалась и поняла, что Суслик больше не посягает на её раков, ей как-то жалко стало его, но раками делиться она не хотела ни за что на свете, и придумала вот что.
— Суслик, — сказала она, — а давай я буду мечтать о раках, а ты — о пиве и вместе у нас очень вкусно получиться!
— Сама мечтай о своём пиве, — пробубнил надувшийся Суслик.
— Ты что, Суслик! Как я одна могу мечтать и о раках и о пиве? Это невозможно! Чтоб начать мечтать о пиве, надо перестать мечтать о раках, а этого сделать я ну никак не могу. Я уже так размечталась…
Суслик подумал-подумал и ему стало приятно, что без него у Зябки не будет мечты о пиве и он согласился.
Мечты, конечно же, не воплотились, но это ведь совсем не главное.
 

Две главы про латиноамериканские танцы
или кем вы были в прошлой жизни

Часть 1.  Посвящается индейцам

Зябка, потягиваясь, вышла на крылечко. Светило утреннее солнышко и ничто не предвещало беды. Но тут она увидела Дюдюку и замерла. Та, забравшись на стол в беседке, дёргалась как припадашная и бумчала себе под нос что-то вроде «раз-два – ча-ча-ча, три-четыре – ча-ча-ча…».
Забка с опаской подошла к ней и неуверенно спросила: — Ты чего?..
— Я? — обрадовалась Дюдюка тому, что кто-то ею заинтересовался, — танцую! Ты что не видишь?
— Н-е-т… — протянула Зябка, но Дюдюка не ждала ответа на свой вопрос, она упивалась танцем.
Так прошло несколько часов и Зябку такое поведение Дюдюки начало беспокоить всерьёз. Она ходила вокруг беседки и уговаривала Дю:
— Ну, Дюдюченька! Ну, хорошая! Ну, перестань, пожалуйста! Я тебя очень прошу!
Наконец это нытьё надоело Дюдюке и она, спрыгнув со стола, сказала:
— Ладно, пошли!
И они пошли. И когда Зябке показалось, что уже можно, она спросила: - а куда мы идём?
— Как куда? — удивилась Дюдюка, — конечно же, искать страуса!
Тут Зяба перестала идти: — к-к-какого с-с-трауса?.. — спросила она, — зачем страуса?
— Как зачем, глупая? — начинала негодовать Дюдюка, — А в чём мы, по-твоему, должны выступать?
Зябка открыла рот и села, а Дюдюка принялась объяснять:
— Вот представь: большой дворец, везде разноцветные огоньки, куча народу – все такие красивые, элегантные, важные…  Звучит музыка и начинается конкурс, например, мировое первенство по бальным танцам — Дюдюка сказала это таким представительным голосом, что у Зябки загорелись глаза и она представила…  Дюдюка продолжала:
— И тут, в номинации «Латиноамериканские танцы» выходим МЫ! Та-та-та-та! И мы такие красивые! Такие шикарные! В платьях из страусиных пёрышек. Все смотрят только на нас и глаз не могут отвести!
Зябке так захотелось, чтоб это было не понарошку! Она подошла к Дюдюке и встала рядом, и вместе они, кружась по дорожке, с усердием принялись разыгрывать колоссальное действо:
— Вот мы танцуем ча-ча-ча! — комментировали они, — Вот рок-н рол! А потом ещё что-нибудь им станцуем! И выиграем главный приз! – кричала Дю,
— Выиграем! — подтверждала Зябка, — А интересно, какой?! — вдруг остановилась она.
— Большой! — пообещала Дюдюка, — нам подарят большую кастрюлю!
— Почему кастрюлю?… — попросила Зябка.
— Потому что там всем дарят большие кастрюли!
—    А-а…
—    Теперь ты поняла для чего нам страус? — спросила Дю.
—    Ага, чтоб выиграть кастрюлю!
Страуса они проискали до вечера, но нашли только соседского петуха и тот, после долгих уговоров и погонь «согласился» одолжить им своё хвостовое, зелёное перо. Дюдюка торжественно воткнула добычу себе в голову и стала похожа на индейца, но это уже другая история.
А эта заканчивается на мостике через речку, где сидят Барбидокские и утешают друг друга. (Ну, не могли же они, на самом деле, придти на конкурс без костюмов и этим всех разочаровать?) И одна Барбидокская обещает другой (той, что с пером в голове), что обязательно подарит ей большую кастрюлю.

 

Глава 37, про ботаников, полная цветов и латыни

Посвящается главному ботанику не этой сказки Тиграскину
 
Дюдюка седела не берегу и ковыряла палочкой в песке. Настроение у неё было фиговое, потому что она забыла как имя отчество Тиграскина. Хотя оно ей ни к чему, Тиграскин занят в своей сказке, но как-то не по-людски забывать имена.
Зяба в это время гуляла и всё вокруг разглядывала. И тут она увидела Цветочек!...
— О-ой… - тихо сказала Зябка и сложила ладошки.
Не то чтобы она до этого цветов не видала, наоборот у них у дома даже клумба была, но это был необычный цветок, он был живой.
Цветочек заметил, что его заметили, поправил лепесточки и сказал:
— Приветули!
— О-ой… - поздаровалась Зяба и села на землю открыв рот.
— Ты кто? – спросил с любопытством Цветочек.
— Барбидокская. – ответила Зяба, - А ты?
— А я Цветочек! – ответил Цветочек и улыбнулся.
— Да я вижу, что ты Цветочек… - Зяба ничего не понимала… - Подожди, никуда не уходи… - сказала она и помчалась на берег. Она схватила там Дюдюку и потащила к Цветочку.
— Смотри! – Зябка указала в Цветочек пальцем, - оно разговаривает!
Они напару вылупились, а Цветочек смотрел то на одну, то на другую и смущался, потом он протянул листик Дю и представился:
— Цветочек, приятно познакомиться!
—Угу – Дюдюке тоже было приятно, но непонятно.
Молчание затягивалось, Цветочку было неловко.
Дюдю спросила:
— Зябка, ты чё-нибудь понимаешь?
— Нет, а ты?
Всё опять замолчали.
— А может ты понимаешь? – спросили они хором у Цветочка.
Цветочек не знал, что он должен понимать и только помотал соцветиями.
Барбидокские стояли и думали и тут Дюдюка догадалась:
— А-а, тебя наверное из соседней сказки занесло ветром…
Цветочек только пожимал стебельками и улыбался:
— Наверно…
Совершенно неизвестно откуда его занесло и чем, но объяснение было необходимо, даже если оно понарошку, потому что с ним как-то легче.
— Слушай, а пошли с нами сегодня вечером к Гному, у него пиво свежее!
— Ну, пошли! – Цветочек был очень рад, он был рад Барбидокским и рад, что его сегодня польют пивом.
И всё было бы просто замечательно, но Зяба с Дюдюкай не знали как представить Цветочка Гному, Гном посмеётся и скажет «Вы бы ещё дерево какое-нибудь приволокли…». А приволочь дерево Барбидокские не могли, у них бы сил не хватило. И они стали пытать Цветочка, как же его зовут. Цветочек не знал и очень переживал из-за этого.
— Может я репейник? – в надежде спрашивал он, - Или я кактус?..
В общем по дороге домой они так и не определили, а дома достали большую-пребольшую книгу о сказочных растениях и Дюдюка сказала:
— А давайте играть в ботаников!
И они начали играть, Барбидокские изображали юных ботаников, Забка взяла лупу, а Дюдюка линейку, а Цветочек изображал объект ботанического исследования.
— По-моему это новогвинейский гибрид… - с умным видом предположила Дю.
— Нет, по-моему он обычное домашнее луковичное… - с разочарованием добавляла Зяба.
Время летело, а они всё не могли разобраться, толи он аспарагус, толи симплокарпус. А может циссус. Или эсхинантус. Филодендрон, колеус, ахименес, узамбарская фиалка, гипестес, плектрантус-маргинатус, шведский плющ, стефанотис, пальма финиковая канарская, эпипремнум, комнатный перец, кротон, сингониум-инфраред или просто фикус.
Цветочек был похож на всё сразу, но не на что целиком. Дюдюка сидела и пересчитывала деления на линейке, а Зябка разглядывала под лупой царапину на своей коленке – игра в ботаников всем надоела.
— А пошлите просто так? – нерешительно осенило Зябку.
И они пошли к Гному все вместе просто так. И Гному оказалось всё равно как кого зовут. Они собрали консилиум и решили, что Цветочек это просто Цветочек.
 
А Дюдюка в конце главы вспомнила, что у Тиграскина нет имени и отчества, но зато он человек хороший.

Жизнь после травмы
спинного мозга