Глава 6. ДАЛЬНИЕ ДОРОГИ

Как жаль, что я так долго шел к пониманию того, что такое семья.

Как жаль! - восклицаю я теперь. Как много сам я потерял, еще больше отнял у тех, кто был мне близок. Даже единственного сына своего - потерял, но даже и не переживал по этому поводу.

Ольга Тимофеева, моя первая жена, родила мне сына. После его рождения мы не долго жили втроем. Скоро Васю отправили в Сарапул, к Ольгиным родителям. Я видел его еще только один раз, в возрасте полутора лет. Перед нашим разводом. Я учил его кататься на трехколесном велосипеде.

Ольга вышла за другого, с моего согласия ребенку дали чужую фамилию.

На много-много лет я потерял своего сына, Васю Терлецкого.

Наступил год 1977. Мой год, год змеи.

В этот год я ждал только счастливых событий.

Так и случилось. Я встретил Надю. Мы полюбили друг друга с первого взгляда. Ради меня она оставила семью, прекрасного и доброго мужа, ради нее я пожертвовал многими друзьями, которые не приняли наш союз.

Я наконец обрел семью, обрел любимую и друга, обрел верную помощницу.

А через три месяца постучался к нам, - уже к нам! - какой-то паренек. Надя открыла. Он спросил меня. Надя провела его в комнату и вернулась на кухню.

Он стоял у притолоки, внимательно смотрел на меня, - узнаю ли?

Я вгляделся и увидел - себя прежнего! Те же плечи, та же спина, та же стройность.

- Вася?!

- Да, я.

Наверное, травмой я многое искупил в своей прошлой жизни. Мне дарована была Надя и возвращен Вася.

Мы похожи. У нас одинаково картавый мягкий польский выговор, доставшийся нам всем от матери. По телефону нас, - меня, Васю, Леля, племянника, сына давно ушедшего Светозара, - не спутаешь. Но Надя говорит, что когда мы собираемся вместе, то со смеху можно умереть, голоса разные, а говорим ими - одинаково.

Вася четыре года провел на станции "Мирный" в Антарктиде. Запускал в озоновую дыру огромные радиошары-зонды. Он создал теорию внечеловеческого происхождения таких дыр, проводил опыты для подтверждения.

Я тоже всегда, не сговариваясь с ним, думал, что человек слишком букашка еще, чтобы влиять на Вселенную. Говорят, что озон разрушается от фреона. Но все земные аэрозоли - неуловимые граммы. А мигнет солнце, сдвинется магнитная ось, - вот и дыра.

Василий приходит ко мне, рассказывает про полярное житье, про гостеприимство жителей Кейптауна, куда они, словно в сказку, попали после стапятидесятидневного сидения на затертом во льдах "Михаиле Сомове". Просит меня: "Расскажи про отца. Про мать".

Мы - единая кровь.

Надя была неплохой спортсменкой. Бегала на лыжах.

И вот именно теперь, когда со мной была она, я решил осуществить свою давнюю мечту. Дальний пробег на коляске.

Наступило лето. Сборы были недолгими. Сосед мой и друг Иосиф Гросман, удивившись нашей беспечности, принес сухарей, крупы какой-то: "Неизвестно еще, где вы сможете чего-нибудь купить".

Цель наша была - древний стольный Киев.

...Шестнадцатое июля 1978 года.

Три часа пятнадцать минут. Мы вышли. Провожали Света с Сашей на велосипедах, Васька с гитарой. Затянули "Отгремели песни нашего полка", двинулись по Фестивальной. Пустынно. Но скоро догнал автобус. Шофер: "Где тут "Речной вокзал"?" Мы показали, он хотел подвезти: "Вам куда?", мы говорим - в Киев. Он посмеялся как шутке, дал газ и уехал.

В конце Фестивальной расстались со своими провожающими...

...По Окружной шли по обочине. Когда захотели сделать привал - не смогли найти подходящее место, в лесу было очень сыро. Все же нашли небольшой холмик, расстелили пленку и завалились спать. Спали часа два...

...К 15.30, захватив в солнцевском магазинчике бутыль "Шемахи" и конфет, завалились на дачу к Володе Архангельскому.

Прошли 39 километров.

Дико хотелось спать, но вместо отдыха сидели и слушали пьяного Володю, пели сквозь зубы. Спать завалились лишь в девять вечера в сенях, вызвав этим бурю негодования хозяйки. Но так удобнее, -быть не на виду.

День второй. 59-тый километр. Прошли 43 километра. Остановились на ночлег в семь вечера, слева от дороги. Сыро, грязно...

...День третий. Вышли в пять утра. Облака, холодно. Леса болотистые, некуда свернуть...

...На 68-ом километре киевского шоссе, возле указателя "П/Л Центрупдор" (находка для логопеда), стоял памятник Огнян Найдову Железову, сержанту Советской Армии, болгарину, в ухо которого (памятника) с наветренной стороны заботливой русской рукой была засунута ватка, а вокруг в огромном количестве были разбросаны красочные обертки от английского мохера. Выглянуло впервые за день, посмотрело на все это безобразие солнышко. И тут же смылось - скрылось. Стало еще холоднее...

...Прошли 46 километров...

...День четвертый. Прошли 29 километров. Облачно, прохладно, но лучше, чем вчера. Леса. Земляника.

Долг - 3 километра. Ничего, наверстаем.

День пятый. Прошли ровно 40 километров. Долг таким же и остался. Первая половина дня - поля, погода солнечная, вторая - леса, болота, мелкий дождичек. Надя пошла за три километра в Тихонову пустынь. В магазине - хлеб, гнилые сырки, конфеты "Пионер", кефир. Прошли поворот на Калугу. Сосновые леса. Встали в 19.30, первый раз - справа от дороги. Палатку - за две сосны, мох, мягко, хотя и сыро. Рядом ночевали мужики из Житомира, на "жигуленке"-пикапе. Говорят, там дожди проливные.

День седьмой. Впервые за весь день - ни одной дождинки. Идти тяжело - жарко. Полями, с холма на холм. Встали в 19.15.

День восьмой. С трех утра - мелкий дождичек. Спали. Побрился в первый раз. В 12.30 вышли с 248 километра. Через пять километров - в поле слева от дороги ферма. Надя сходила за хлебом, а принесла еще и литр молока.

Встали в 20.20. Кочки, мокро. Только поставили палатку - дождь...

...Проблема еды обострилась до беды. Осталось полкило манки, соль, чай и немного сухарей (спасибо Иосифу!). Дорога после Жиздры сделалась покультурнее. Появились даже километровые столбы, окрашенные белой краской, указатели ("столовая - 100 километров") . Появились люди по обочинам. Сказали, - впереди деревня, в ней магазин.

321 километр. Деревня Овсорок (Ofsorok!) залегла между холмами, обсаженными чахлой гречихой, едва заметной среди бушующей гаммы сурепки и чертополоха. На въезде, напротив сельсовета, запряженная в телегу лошадь понуро щипала траву. На телеге парень цыганистого вида тискал ядреную бабенку, пудиков на восемь, которой это, по-видимому, нравилось.

Из избушки на курьих ножках высунулась бабка с длинным носом. Мы спросили, нельзя ли купить чего-нибудь.

- Что вы, милые, - ответствовала баба Яга, - не найдете ни у кого, дети приезжают из Брянска, из Жиздры, все подчистую увозят. У Нади от ходьбы и бега заболело правое колено... ...Наше предприятие уже тянет не на туризм, а на спорт. Наде приходится преодолевать боль в ногах, мне - в плече".

Дорога! Дорога! Каждый километр берется с боем. Каждый километр - событие. I

А их почти девятьсот.

Девятьсот событий, приключений, разных тем для разговоров. Девятьсот песен, вздохов, жалоб - то на холод, то на жару, то на жажду, то на голод...

Девятьсот радостных ожиданий встречи с очередным километровым столбиком (не считая тех, что уперли ивановцы в Калужских болотах).

Девятьсот пейзажей, ландшафтов, обочин, девятьсот находок (то помидор у дороги найдем и съедим, то яйцо, то вишню).

Девятьсот разных сортиров у автобусных остановок, - от огромных помпезных сооружений, похожих более на мавзолей Тамерлана (или еще кого), до крошечных скворечников на одной ноге. Каждому ДЗРП Центрупдора присущ свой собственный и неповторимый стиль. Архитектура!

Девятьсот подъемов, - то пологих, долгих, хмурых, изматывающих, то круто взмывающих, словно в небо, так что руки и плечи трещат, Надя сзади подпихивает, а все равно "рычажка" движется еле-еле. Потом мы подсчитали, что по дороге до Киева мы трижды поднялись на Эверест. И трижды спустились.

И на каждом километре - сотни машин.

Старенькие "запорожцы", управляемые прожженными всеми солнцами, просоленными всеми ветрами старыми водителями, а на задних сиденьях - толстые бабищи и огромные узлы с рухлядью.

Новенькие блестящие "жигули", крутые молодцы с проплешиной под кепкой и сигаретой в зубах за рулем, одной рукой небрежно обнимающие подруг.

Дальнобойные грузовики. Шофера-междугородники, уже запомнившие нас, здороваются при встрече - как со старыми друзьями. Гудят клаксонами, когда нет времени остановиться. Один мужик специально дал крюка, догнал нас - угостил свежим "Жигулевским".

Спрятались от дождя под крышей автобусной остановки. Сюда же приткнул молодой рокер свою старенькую "Яву". От него мы узнали, что погода испортилась надолго. Дождь идет на всей Украине (а Украина, оказывается, простирается до Москвы). Потом наш сосед долго допытывался, - кто мы такие, куда идем и зачем. Но более всего интересовало, - кем мы друг другу приходимся.

Каких вопросов только нам не задавали! Кем друг другу приходимся, - самый популярный. Мужики все косились на Надю, видимо, строили планы.

Но самый убийственный вопрос был:

- А ВЫ НА ЭТОЙ СВОЕЙ КОЛЯСОЧКЕ ПО ОЧЕРЕДИ ЕЗДИТЕ - РЫЧАГИ КРУТИТЕ???

Такие вопросы вызывали у нас не только смех. Не столько смех, сколько гордость. У меня. Надо же, и на инвалида не похож!

В сельце Семиполки, напротив Дома Культуры (!), остановились отдохнуть. Я размешивал пальцем сахар в кружке с водой. За ложкой лезть было убийственно лень.

Надя отошла на три метра, оглядела меня со стороны, расхохоталась:

- Возле семиполкинского Дома культуры лежал на траве какой-то дикий, заросший мужик, помешивал грязным пальцем в кружке с непонятной жидкостью (видать, руки пытался отмыть). При задержании для выяснения личности оказалось, что это доктор технических наук, потомок князей Белосельских-Белозерских, ныне проживающих далеко за рубежами нашего Отечества, гражданин Белопухов, обладающий совершенно недопустимым для советского человека именем Андантин, проводящий отпуск своей подруги вместе с указанной подругой на грязной обочине шоссе Орел-Киев...

...Надина нога все хуже и хуже. А тут еще беда - кеды износились совершенно, подметка пошла в отрыв. Пришлось делать вынужденную остановку. Я загорал часа три на солнышке, Надя поехала вперед на автобусе, в ближайший промтоварный магазин. Купила три пары кед. Разных. Но подходящей оказалась - единственная из трех. Две остальные - слишком мягкая подметка, бежать по дороге в них невозможно...

...Итак, мы в тридцати пяти километрах от Киева. Не верится. Наде кажется, что идти мы будем вечно, вечно будут болеть ноги, вечно в темноте еще я буду будить, поднимать, не давать поежиться и потянуться.

Вечно надо будет искать место, где съехать с дороги, где поставить палатку.

На ночевку встали в 19.50. Варим яйца, купленные у бабки в Семиполках (или Семиполках?). После дождей холодно и сыро.

Следующую ночь проводим в лесопарке. Пока я готовил ужин, Надя на городском автобусе поехала на вокзал за билетами. Киев перед нами!

Всего не перескажешь, не упомнишь. Событий много, много встреч, но в основном - все одно и то же, дорога, дорога, подъем, спуск.

Надя всю дорогу шла, бежала, в крутые подъемы толкала коляску, помогала мне двигаться. Болело колено, сбивались ноги, но она выдержала все. Без нее такой пробег был бы невыполнимым для меня.

В этих наших походах мы притирались друг к другу, в этих походах проверялось наше взаимное чувство, наша способность действовать, сражаться вместе, бок о бок:

Мы - спина к спине у мачты,

Против тысячи вдвоем!

Но и спорта было много в наших путешествиях. Мы шли - как в гонке, но успевали при этом радоваться жизни, общаться, сближаться, дышать дыханием другого, слышать биение сердца близкого человека.

На следующий год мы решили побить собственный рекорд. В Куйбышеве собирался фестиваль туристской песни памяти Валерия Грушина.

Так хотелось посетить это сборище бардов и любителей самодеятельной песни. Ну, а на чем проще всего добраться до Куйбышева?

Конечно, это путешествие оказалось не в пример труднее. И расстояние гораздо больше. И места, "климатические зоны" - другие. И - большая глушь и запустение. И дороги хуже. И - жесткие сроки. Приходилось совершать огромные, иногда - дикие, усилия, чтобы успеть к открытию фестиваля. Потому-то я много не могу рассказать об этом. Запомнилось только - дорога, дорога, дорога. И боль в мускулах. И больше ничего. К концу пути мы были абсолютно измотаны. Наверное, поэтому мы больше так далеко не путешествовали,

Но сам фестиваль - оправдал все наши надежды, все наши труды, весь пот, пролитый нами.

На крутом волжском берегу - тысячи и тысячи народу, с гитарами, скрипками, с улыбками, тысячи песен, тысячи встреч.

На волнах у берега качается плавучая эстрада в форме гитары. Вечерний заключительный концерт, освещенный клочок пространства, вокруг рябит волной Волга. И две белоснежные яхты, сошедшиеся к эстраде, приклонили белые паруса, словно приплывшие и приникшие внимательно, слушая.

Но общая усталость наша, измотанность, давала себя знать.

Мы заваливались спать, не дожидаясь конца действа.

Так что одними из первых мы покинули гостеприимные волжские берега, слышавшие столькое и стольких, мы сели на поезд и вернулись в Москву.

Жизнь продолжалась.

Следующий год был годом проведения Олимпиады в Москве.

У нас с Надей возникла идея, - а что, если мы с ней пронесем в походе олимпийский факел хотя бы от нашей западной границы до Москвы. Хотелось, конечно, из самой Греции. Ведь такие расстояния были уже нам не в диковинку.

Мы бы прошли. Но кто бы нам разрешил? Кто из наших спортивных начальников согласился, чтобы какой-то инвалид участвовал в перенесении олимпийского огня.

При Брежневе у нас и инвалидов-то не было, не то что - инвалидного спорта.

Идея заглохла на корню. Но в мечтах своих - мы прошли этот путь. Весь, как в жизни бы нам ни в жизнь не позволили бы. Мы прошли от древней Эллады, через Балканы, через Карпаты перевалили, до белых стен Кремля.

Жизнь продолжалась.

Как-то сидела у нас на Фестивальной веселая компания. Пили, пели, веселились. И вдруг кто-то заявил: "Что это такое? Мы все тут интеллектуалы, с высшим образованием, кандидаты, доктора наук, и вот среди нас случайно затесалась Надежда, которая кроме средней школы и медучилища более за душой ничего не имеет. Непорядок!"

Все загалдели, закричали, - да мы Надю в Университет устроим, да мы то, да мы се, - покричали и разошлись. Но мысль такая, - почему бы нет, - запала мне и Наде в голову. А что? Неплохо было бы действительно поучиться.

Засели за учебники.

В июле 1980 года Надя поступила на факультет почвоведения МГУ.

Появилось в нашем доме множество новых людей. Молодых, веселых. Я учился все пять лет вместе с Надей, помогал ей во всем. Мы вместе придумывали эксперименты, потом Надя ставила его, долго снимала показания, мы получали интересные результаты.

Надя занялась выращиванием грибов. В трехлитровых банках она с ребятами научилась выращивать безумно вкусные грибы - вешенку.

Технология так и была названа - "Надежда".

Содержание

	Жизнь после травмы спинного мозга