ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Закончив предыдущую главу, я посчитал, что сделал свое дело, что, прочитав мою повесть, человек со свежей травмой извлечет из нее пользу для себя, да и здоровому человеку будет над чем поразмыслить. Однако ее еще предстояло опубликовать...

Публикация рукописи с самого начала представлялась делом непростым, а очень скоро это мне уже казалось безнадежным. И тогда я сделал последний шаг — решил послать рукопись кому-либо из своих любимых писателей.

Я послал ее Даниилу Александровичу Гранину, и с его помощью и поддержкой был опубликован журнальный вариант “Разорванного круга”.

Последовавшие затем письма и встречи подтвердили злободневность темы, нужность написанного. Одновременно эти письма и встречи открыли для меня многое, о чем я знал слишком мало, о чем имел лишь смутные представления.

Я вновь почувствовал огромную тягу травмированных и больных людей к луч шеи жизни: к активной деятельности, к свободе передвижения, к общению с другими людьми. И еще глубже понял, что отдача обществу, производственные и творческие успехи инвалида зависят как от него самого — от его настойчивости, мужества, характера, так и от окружения, помощи семьи, друзей и различных организаций. Причем последнее — самое необходимое условие социальной реабилитации огромного числа инвалидов.

Когда очерк “Разорванный круг” уже был напечатан в двенадцатом номере журнала “Звезда” за 1979 год, Наталья Кирилловна Неуймина, заведующая отделом публицистики журнала, сказала:

— Ну, Борис, ждите писем.

— Уже жду, — откликнулся я, — и друзьям написал, чтоб журнал стерегли.

— Не только они напишут, будут письма и в редакцию.

К последним словам я отнесся с недоверием:

— Станет ли кто-то незнакомый время тратить на письмо в редакцию? Ведь в очерке ни про разводы, ни про пьянство или про истязание братьев наших меньших — ни о чем таком я не писал.

Но через некоторое время какое-то внутреннее беспокойство заставило опять вернуться к тому разговору. Инвалиды, для которых я писал, — самые страстные и пристрастные критики. Они все сами испытали, а некоторые хлебнули горя куда больше моего. Такие, если почувствуют фальшь, то непременно сообщат.

Сразу же пошли письма на домашний адрес, на завод “Электросила” и в редакцию. Идут они до сих пор от знакомых и незнакомых инвалидов и здоровых людей.

И вот мы сидим с Натальей Кирилловной друг против друга, перечитываем почту, и я рассказываю ей об авторах некоторых писем.

— Самое значительное в письмах — их написавшие люди. Я их вижу, даже незнакомых, их боль и обиды порой лишают сна и покоя. Из этих писем невольно вырисовывается образ инвалида — человека, думающего по-государственному и не смиряющегося с трудностями, жаждущего приносить пользу обществу, своим близким, друзьям. В них слышен и голос здорового человека, отзывчивого на чужую беду.

Вот первое письмо от Льва Индолева из Москвы: “Только что узнал по телефону и запросил этот номер “Звезды” для себя. Владелец, уже прочитавший, на мой вопрос “Ну и как?” ответил, что “парень не врет”.

И в следующем письме:

“Проглотил вчера твое сочинение... В целом получилось честно, по форме вполне профессионально, и мысли содержатся деловые, если бы только они дошли до того, кто облечен возможностью что-то изменить”.

Это Лев Индолев. Он получил травму спинного мозга в экспедиции уже будучи сложившимся крупным ученым-геологом, кандидатом наук. Он прислал мне книгу о месторождениях руд в Якутии, написанную им в соавторстве уже после травмы, позднее в издательстве “Наука” вышли еще две его книги.

Следующее письмо — от Э. Чудновского из Днепропетровска: “Поздравляю!!! Успех! Немыслимо!!! Но все равно победа. Победа, потому что на страницах журнала появились нужные слова. И не нам, а скорее всем тем, кто после нас. Это еще одна крупица в нашем общем деле!”

Из другого его же письма:

“Я дал твою повесть почитать пареньку. Этим летом он попал под трамвай и потерял обе ноги. Он сам читал и дал почитать ребятам, которые лежат с ним в ортопедии. Ходит парень на протезах. Без ума от тебя. Вот им-то и нужно то, что ты написал. Им на первых порах это может помочь не потерять себя. Вот одному парню помог и уже считай оправданным все, что ты написал!!!”

То, что материал оказался нужным, злободневным и актуальным, подчеркивается практически во всех письмах. “Хотелось тотчас же отозваться, как прочла, но сама же себя удержала — пусть эмоции попритихнут и дадут место трезвости,— пишет журналист из Перми, инвалид с детства. -Итак, прочла на едином дыхании. И потому, что Вас знаю, и тема мне близка, и взволновалась от такого личного восприятия, и гордилась, и радовалась (сумели себя-таки сохранить и даже больше), и потому, что написано хорошо — сдержанно-спокойно, хотя здесь можно было дать волю всему наболевшему и волнующему. Но как бы там ни было, в том виде, в каком вышла в свет, все равно удивляет, покоряет и... вдохновляет! Да-да! Боги (т. е. здоровые люди) после прочтения должны быть еще сильнее и еще щедрее (человечнее, добрее, отзывчивее). Мои друзья в редакции прочли, как и я, на одном дыхании и в голос говорят:

“Удивительно!” И еще: “Господи! И чего мы стонем! Даже стыдно за себя!” Ваши раздумья — это один сплошной гимн родным, друзьям, товарищам.

Но, с другой стороны, выглядит, знаете ли, как история с благополучными обстоятельствами. Преодоление невозможностей выливается в преодоление своего недуга. Внешние обстоятельства все за Вас. Но не у многих обстоятельства складываются “за”. Не у всех есть друзья. Очень много жестокости, обид, бюрократизма, и не всегда оказывается нужная поддержка.

Но что бы и как бы ни было, статья нужна! Нужна, безусловно, для нас, но и для здоровых, кто при всех здоровых “регалиях”, но хандрит, но теряет себя. Для тех, от кого мы зависим: смотрите, и мы тоже выходим в свой мир и, несмотря на ваше недоверие, все-таки обретаем себя!”

Еще письмо от инвалида с детства, работника издательства “Молодая гвардия” москвички Нины Титовой:

“...Всем, кто читал, понравился и тон статьи, и в особенности мысли о создании у нас организации. Все это очень важные и нужные вещи. Тема реабилитации получилась сквозной, она проходит в разных местах и с разных сторон, и получилось очень здорово: к каждой стороне дела — мысль о государственном подходе ко всем нашим болячкам. В общем, все мои знакомые считают, что вещь эта — нужная. Вот только что получила открытку с Урала, из дома инвалидов, парень мне пишет: “Спасибо за “Звезду” — статья что надо”.

“Побольше бы таких выступлений в печати,— пишет Г. Сидорова из Москвы,— только чтобы именно так — искренне, без фальши, без притязаний на личную популярность. Конечно, многое очень сглажено, особенно что касается нынешнего бесправия многотысячной спинальной братии”.

Все это от инвалидов-ветеранов.

Но вот письмо недавнего школьника, ставшего студентом после травмы. Александр Гущин из города Балакова пишет: “Только что прочел “Разорванный круг” и сразу же по горячим следам Вам пишу. Прочитал одним духом, без отрыва, и хотя я уже однажды видел это, оно меня вновь взволновало и увлекло с новой силой, заставило вспомнить и пережить свое.

Глотая строчки, я видел Вас, Борис Соломонович, не где-то за белыми стенами, а действительно в самом круговороте жизни. Особенно мне понравились слова, которыми вы заканчиваете: “...А не то от тебя останутся одни круги на воде, да и те скоро исчезнут”. Мне кажется, что они придают какой-то философский смысл жизни и, если в них вдуматься, то, наверное, человек само собой начинает анализировать свое существование, свои дела и свою полезность людям. Вы, Борис Соломонович, всегда будете мне служить хорошим примером”.

Вот что пишет Надя Нестеренко из Великих Лук: “Своим рассказом Вы зажгли передо мною огонек, осветивший мне путь к цели. Я поняла, что из моего положения есть выход. Вот уже много лет я прикована полиартритом к постели. Когда воспаление прекратилось, остались неподвижность и полная беспомощность. И тогда пришло отчаяние. Все родные и друзья старались поддержать и ободрить меня, но я оставалась глуха ко всему. А потом я научилась согнутым пальцем правой руки удерживать карандаш и постепенно смогла писать. И вот, чтобы облегчить жизнь моим родителям, я должна как можно больше двигаться и делать самые разные дела: умываться, кушать, переодеваться, сидеть”. Дальше идут вопросы, и в конце: “Очень прошу Вас, товарищ Борис, помогите, и, может быть, настанет такое время, когда и перестану быть просто иждивенцем, смогу приносить пользу людям?! А может, это бесплодная надежда и я напрасно утешаю себя ею? И все же я буду добиваться ее осуществления! Буду! И Вы, товарищ Борис, помогли своим рассказом укреплению этой надежды. Огромное Вам спасибо за это! Спасибо за то, что помогли вновь обрести веру в свои силы”.

Из второго письма: “Спасибо, товарищ Борис, за добрые советы и адреса. Будет трудно? Не беда! Труднее, когда не видишь цели, думаешь, что тебе ничем нельзя по-. мочь. А у меня теперь ясная цель, хотя дорога к ней длинная и трудная. Раньше было труднее: терялась вера, угасала надежда. Ваш “Разорванный круг” пришел на помощь вовремя. Теперь я буду рвать свой круг”.

И еще одно письмо о страстном желании вернуться к активной жизни, быть полезным. Пишет В. Удинцев из Ирбита Свердловской области: “Со слезами читал вашу статью в журнале “Звезда”. Меня постигла почти такая же беда — дорожная травма. Из-за неправильной транспортировки с места аварии, сидя в мотоцикле без сиденья, я потерял всю чувствительность и самостоятельность движения. 47 км почти 8 часов меня доставляли в местную городскую больницу. Теперь сам я в основном занят по хозяйству... Нет слов, которыми я мог бы выразить свои впечатления от прочитанной вашей статьи, где для меня настоящий университет мужества. Помогите конкретным советом, с чего начать, чтобы вернуться к лучшей жизни, в основном к самостоятельному труду. Мне 42 года, и жить хочется. Низкий Вам поклон за ваш подвиг”.

Писем много от самих инвалидов, от их матерей, жен. Эти белые листки полны исповедей о трудных судьбах, о своей боли, горечи, в них искреннее доверие и вопросы, требующие честного ответа.

Инвалиды жаждут работать, но жизнь их столь бедна красками, что сама работа должна обязательно содержать творческий элемент, должна радовать чувства и давать пищу уму.

“Инвалидам,— пишет Е. Глаз из Ленинграда, - предлагают собирать крючки-петли в мешочки, нанизывать булавки, ставить кнопки на бумажки, в лучшем случае плести сетки. Если руки работают, то с огромным трудом, после многих лет ожидания можно устроиться на ювелирную фабрику или делать шарфы на станке. Эти кнопки, булавки – изнурительная, бессмысленная работа, которую могут выполнять лишь слабоумные, к тому же очень плохо, естественно, оплачиваемая. Человеку же с высшим образованием устроиться по специальности почти невозможно”.

Изменение условий труда люди связывают с организаторской работой общества, видя пример незрячих инвалидов.

“Парень со здоровыми руками, с отличным зрением и слухом, с хорошей дельной головой, со средним, а зачастую с высшим образованием на станочке вручную накатывает бумажные листочки — ярлыки с указанием вида изделия, цены, артикула. Таких листочков он должен накатать за месяц полтора центнера. А слепые в это время делают узлы, и блоки малых и больших ЭВМ.

Другой инвалид клеит пакеты, а слепые изготавливают блоки наисовершеннейшего телевизора “Юность”, — размышляет Геннадий Гуськов из Шебекино.

Об огромном Желании трудиться свидетельствует письмо шестнадцати рабочих мастерской из воронежского дома-интерната № 1. Первые заработанные деньги они получили за раскраску домино и комплектование его по коробкам. Потом собирали вручную элекгровыключатели. Наконец, тот же Гуськов, один из бывших работников — организаторов мастерской, предложил и помог освоить производство ареометра, изобретенного Эльшанским. Заработки резко увеличились. Казалось бы, прекрасно. Однако вся работа мастерской рассматривается как трудотерапия. Отсюда отчисления половины заработка, нет трудовой книжки, не увеличиваются стаж и пенсия, а следовательно, теряется надежда начать самостоятельную жизнь без государственного обеспечения.

“Вы очень верно сказали, — пишут рабочие мастерской, – что нужен труд, а не трудотерапия, ничего не дающая ни настоящему, ни будущему”.

Письмо подписали все шестнадцать, среди которых только пятеро имеют здоровые руки.

— ...Да, Борис, у вас появилось много новых заочных знакомств.

— Не только заочных, Наталья Кирилловна. Ко мне приезжают и сами инвалиды, на костылях, с палочками, их близкие родственники и друзья,

Публикация очерка способствовала новым знакомствам. В гостях у меня побывало несколько инвалидов-ленинградцев, среди них Юрий Залевский, инвалид от рождения. До тридцати трех лет он находился в домах инвалидов, затем женился, покинул дом инвалидов, окончил филологический факультет университета. Сейчас Юрий работает переводчиком в исследовательском институте связи. У него разнообразные интересы, он серьезно занимается переводами стихов немецких поэтов.

— Видите, в наших рядах есть и поэты, и писатели, причем в становлении их творчества заслуга здоровых людей,— говорю я и показываю Наталье Кирилловне письмо из Владимира от А. И. Шлыгина, члена Союза писателей СССР, автора шести поэтических сборников.

“Спасибо еще раз за статью, – пишет он, — публикации такого рода очень нужны и для нашего брата, и для здоровых — тоже”. Описывая, в каких невероятно трудных условиях неподвижности стал профессиональным поэтом, Алексей Иванович заканчивает:

“Конечно, это заслуга тех прекрасных людей, которые встретились на моем пути. В первую очередь — Агнии Львовны Барто”.

С горячей признательностью и гордостью пишут инвалиды о журналистах и писателях, принимающих близко к сердцу чужую беду, откликающихся на нее в своих статьях и произведениях, делом помогающих в нелегкой жизни.

X. Хяккепя из Воронежа в письме главному редактору журнала пишет:

“От имени своих друзей-товарищей по несчастью и от себя хочу выразить редакции и Вам лично чувство горячей благодарности и признательности за напечатание очерка Б. Фертмана “Разорванный круг”, за верность теме и неизменное сочувствие к “потерпевшим бедствие”. Очерк Б. Фертмана по глубине и верности поставленных вопросов превосходит все, что мы до сих пор читали в печати на эту тему. Он предлагает решать наши проблемы на высшем, самом современном, истинно гуманном уровне, когда эффективность достигнутого определяется не величиной затрат и усилий, а подлинностью счастья, возвращенного пострадавшим людям. Четко названы условия и верные пути выхода из мрачного круга несчастья... Горячее Вам спасибо, и да благословит Вас судьба”.

Это слова женщины, двадцать пять лет проведшей в доме инвалидов. Берем следующую большую пачку — письма здоровых людей.

Оказывается, здоровому молодому человеку интересно и полезно читать не только о знаменитых путешественниках и спортсменах, покорителях природы и ученых. Нечто поучительное он может почерпнуть, читая и об инвалидах, познакомившись с ними или помогая им. Воспитательное значение от такого контакта весьма велико, человек не становится сам по себе добрым, добро в нем надо пестовать словом, и особенно делом — поступками. Приведу несколько писем школьных друзей и товарищей, выражающих эту мысль.

Вот что пишет Анатолий Парфенов из Москвы:

“Я рассказывал много Павлику и о твоей судьбе, и о силе воли, и о мужестве. Но рассказывать — это все не то, куда интереснее и значительнее прочесть все это от первого лица”.

Ему вторит В. Макогон из Новосибирска:

“Нашли “Звезду” и залпом всей семьей прочли, пережили все снова. Честное слово, я горжусь, что у меня есть такой волевой, целеустремленный товарищ, настоящий мужественный человек. Я много о тебе рассказывал своим детям, у нас был вечер воспоминаний о Рубцовске, о нашем тяжелом, но милом детстве”.

И еще одно письмо, от Т. Добрецовой из новосибирского Академгородка:

“Спасибо тебе за твое мужество, за доброту, память о друзьях, за все-все. Думаю, что тебе очень благодарны и “коллеги”-спинальники. Такую вещь надо было бы перепечатать в молодежном читабельном журнале, это очень полезно было бы для юных, чтоб не гасли лучшие порывы их душ, чтоб было им чему поучиться”.

“Не отрываясь, прочла твою повесть, — пишет врач-эпидемиолог из Коврова Е. Смирнова,— жаль, что так быстро она прочлась. Сама цель написания гуманна. А в содержании — мужество, уверенность и совсем-совсем никаких “соплей и воплей”. И проблемы важные затронуты, и о людях много хорошего сказано. В понедельник потащу журнал на работу”.

С особым интересом я ждал писем из Рубцовска. Инженер-конструктор Алтайского тракторного Ж. Лерер сообщает:

“Наконец-то мне удалось взять в библиотеке журнал “Звезда”. Он все время на руках. Библиотекарь говорит, что на него необычайный спрос и чтобы я долго не держала, так как там публикация рубцовчанина, и его (журнал) спрашивают. Это уже само по себе о многом говорит. Это еще одна, и немалая, твоя победа”.

Со школьными друзьями связаны счастливые годы детства в далеком и недоступном теперь для меня Рубцовске. Если бы вы знали, как хочется вновь увидеть Алтай! До сих пор мне снятся школьные друзья, а вот чтобы приснилось, что я инвалид, пока не бывает. Свой недуг чувствую только наяву. Правда, в последнее время уже и во сне чувствую какую-то раздвоенность: вроде и не болен, но и не совсем здоров. В Лининых снах иногда я являюсь в теперешнем виде, сын не помнит меня здоровым, ему было только пять лет, когда я последний раз нырнул. Но прочтите письмо из Москвы от Иры Айшпор. Познакомились мы десять лет назад и с тех пор дружим. Она меня здоровым не видела никогда.

“...Видишь ли, это жестоко, но я никогда не принимала тебя инвалидом. Человек живет, пока мыслит, я вижу. массу инвалидов духа вокруг, а это тяжко”.

Это не жестоко, это прекрасно, если тяжкий недуг не наложил свой отпечаток на душу человека, поразив только тело.

— Ира — добрая душа, интереснейший человек, — рассказываю я Наталье Кирилловне, — вид инвалида с непривычки может неприятно поразить человека, но если вам удастся заглянуть ему в душу, то вы порой увидите золотые россыпи ума и воли, мужества и нежности. Встретившись случайно в московской клинике, Ира Айшпор оказала мне большую помощь, навещая, принося книги, доставая лекарства. Желание делать добро — отличительная черта настоящего человека.

В своем письме незнакомый мне В. П. Бруякин из Киева пишет:

“Ваша жизнь, сила духа производят большое впечатление и на меня, и на моих товарищей. Буду счастлив, если смогу Вам чем-нибудь помочь”.

От таких писем радостно за автора и неудобно за себя. Я не заслужил столь высоких оценок. У меня не было выбора, как жить в создавшейся ситуации после травмы. Человек заслуживает похвалы тогда, когда, имея возможность выбора пути, он следует труднейшим, но честным.

На очерк откликнулись и медики — люди, вступающие в борьбу за спасение человека в первые же часы после травмы и способствующие восстановлению его здоровья многие годы спустя.

Почти вся жизнь врача А. А. Лавровой связана с лечением спинальных больных в сакском санатории имени В. И. Ленина. Александра Александровна пишет:

“Недавно удалось прочитать Вашу статью в “Звезде”. Очень понравилась точность рассказа о Лине, товарищах и всей семье. А с собакой поступили неверно. Если бы ее не гнали, а дали поесть, она бы никому не мешала. Вероятно, до Вас в этой палате лежал кто-то из ее хозяев и умер — она осталась бездомной и очень переживала и была голодна...”

Другое письмо от врача М. И. Кривцовой из поселка Троицкое Ворошиловградской области:

“...Эта статья должна помочь людям стать добрее, научить любить людей. А это так важно! К сожалению, есть еще медицинские работники с равнодушным, черствым сердцем... У меня три сына. После ухода на отдых продолжаю проводить воспитательную работу среди молодежи. Ваш “Разорванный круг” поможет мне в этой работе. Спасибо Вам”.

Звонили из Одессы. Там в медицинском институте на одном курсе прошел диспут по “Разорванному кругу”. Сообщают, что прошел он живо и интересно.

Закончить обзор писем читателей, откликнувшихся на очерк, хочется письмом профессора В. М. Угрюмова, который подал мне идею написать о себе и людях, получивших травму и вернувшихся в строй. Много раз он убеждал меня в нужности такого труда.

“Мне очень импонирует,— писал Вениамин Михайлович, — задача возможно более профилактически бережного отношения к себе, что обеспечило бы сохранность многим и полноценную жизнь, и вторая задача — адаптация сильного и разумного человека к Изменившимся условиям жизни, несмотря на возникшие трудности. Прочтя Вашу статью, начинаешь особенно уважать таких людей и представляешь себе их как эталон в любой деятельности. Может быть, это не менее важно, когда человек здоров и его КПД может быть особенно высок. Вы очень убедительно показали значение коллектива и семьи. Меня очень заинтересовала Ваша постановка вопроса о государственной организации трудовой и социальной реабилитации инвалидов. Многие годы жизни я посвятил спинальным больным и понимаю, как это важно”.

— Писем много, не меньше, чем проблем в нашей нелегкой жизни. Эти проблемы касаются не только тех, кто вследствие травм, заболеваний, старости частично или полностью неподвижен. К великому сожалению, практически каждый человек имеет шанс стать инвалидом, оказаться среди нас. Поэтому я еще раз хочу пожелать здоровым людям: будьте осторожны в быту, будьте здоровы, не жалейте внимания и усилий для тех, кто попал в беду.

— Да, вы правы,— говорит Наталья Кирилловна, — эти письма и проблемы столь значительны, что нужно писать о них. Тема далеко не исчерпана.

назад | содержание | дальше

	Жизнь после травмы спинного мозга